Возвращение атлантов

Николай и Адини осмотрели Панораму обороны Севастополя работы Франца Рубо. Экскурсовод рассказал не только о том, как создавался этот шедевр батальной живописи, но и о его нелегкой судьбе.

– 25 июня 1942 года, – рассказывала женщина-экскурсовод, – во время вражеского авианалета в здание панорамы попало несколько бомб. Здание получило повреждение, а само полотно загорелось. Для того чтобы спасти его, в огонь бросились моряки и воины севастопольского гарнизона. На них горела одежда, но они, не обращая внимания на ожоги, выбрасывали на улицу куски панорамы. Борьба за спасение картины длилась около двух часов, удалось спасти 86 отдельных частей картины.

Ночью 27 июня уцелевшие фрагменты произведения погрузили на последний надводный корабль, сумевший прорваться в осажденный Севастополь. Это был лидер «Ташкент». На его борту находилось, помимо команды, две тысячи пассажиров – раненые, дети и женщины. Но нашлось место и для уцелевших фрагментов панорамы.

Путь в Новороссийск оказался опасным. «Ташкент» четыре часа подряд атаковали вражеские самолеты. Всего на него было сброшено около трех сотен бомб. Корабль получил серьезные повреждения корпуса и принял почти две тысячи тонн воды, из-за чего снизил ход до 12 узлов. Но он все же дошел до Новороссийска. К сожалению, некоторые трюмные помещения, где хранились фрагменты панорамы, оказались затоплены водой. Часть полотна была повреждена.

После войны почти десять лет реставраторы трудились над реставрацией панорамы. Большая часть живописного полотна была нарисована заново. И 16 октября 1954 года, к столетнему юбилею начала Первой обороны Севастополя, панорама была открыта.

– Николя, – шепнула Адини на ухо мужу, – теперь я понимаю – почему Севастополь называют городом-героем. Как я горжусь, что в нашем любимом Отечестве жили такие замечательные люди!

Полюбовавшись на панораму, Николай и Адини долго потом гуляли по Севастополю. Дочь императора уже не жаловалась на усталость. Она уже привыкла ходить пешком, а если ноги и уставали, то Адини не стесняясь говорила об этом Николя. Они садились на скамейку и любовались городом и проходившими мимо них его жителями. Иногда, когда желудок подсказывал им, что надо подкрепиться, они заходили в кафе или ресторанчик, где за столиком вдвоем не спеша откушивали изделия местного общепита.

Так прошло две недели. Им было хорошо здесь и совсем не хотелось возвращаться в XIX век, к его заботам и проблемам. Хотя порой Адини охватывала грусть и ей хотелось увидеть отца, мать, братьев и сестер. Но только вместе с Николя. Пусть все они увидят – какой у нее замечательный муж и как она его любит.

Адини однажды не выдержала и сказала об этом Николаю. Тот подумал и ответил ей, что если она так хочет, то он готов переговорить со своим начальством и навестить императора (да и своих друзей) в XIX веке.

Николай не бросал слов на ветер. Через пару дней он сообщил Адини, что добро на посещение Петербурга времен императора Николая Павловича получено.

На следующий день они, бросив с Графской пристани на прощание в воды Севастопольской бухты по пятирублевой монетке, отправились в Симферополь, чтобы оттуда вылететь в Петербург…

* * *

Изумрудный овал межвременного портала закрылся за Николаем и Адини. В лицо им пахнуло холодным ветром. В прошлом уже чувствовалось дыхание приближающейся зимы. Хорошо, что император, встречавший дочь и зятя, догадался захватить в имение Сергеева-старшего теплую меховую накидку для Адини и шерстяной плащ-епанчу для Николая. Наскоро обняв молодых, он предложил им немного отдохнуть в помещичьем доме, попить там чаю и наскоро переговорить о текущих делах.

Дворня, уже немного привыкшая к тому, что к их барину то и дело приезжают важные особы, споро накрыла на стол и откланялась, дабы не мешать разговору государя и сына их хозяина с молодой женой. Дворовые девки с любопытством поглядывали на царскую дочь, которую взял в жены молодой барин. «Молодая и худая, – шептались они. – Правда, лицом пригожа, и нрав у нее, похоже, не строптивый, а ведь она как-никак все же царская дочь».

Когда император и молодые остались одни, Николай Павлович перестал сдерживать себя, крепко обнял Адини и расцеловал ее.

– Дитя мое, если бы ты знала, как я по тебе скучал, – голос его дрогнул. – Как я рад снова увидеть тебя. Надеюсь, что ты с мужем побудешь у нас хотя бы до Рождества?

– А ты, Николай, – царь обратился к зятю, – люби и береги Адини. Помни, что тебе досталось настоящее сокровище, и ты должен сделать все, чтобы она была счастлива.

– Ваше величество… – начал было Сергеев-младший, но заметив, что император недовольно поморщился, поправился: – Николай Павлович, поверьте, что Адини я люблю и готов отдать за нее все на свете. Обещаю, что она будет со мной счастлива. Я постараюсь, чтобы каждый день, прожитый с мною вместе, был для Адини радостен и прекрасен.

– Ну, вот и отлично, – император отвернулся и незаметно смахнул навернувшиеся на глаза слезы. – А теперь, дети мои, я хотел вот о чем с вами поговорить.