Возвращение Бессмертного

– Мы будем скучать, Костя! Счастливого тебе пути!

Он сглотнул, держась изо всех сил. А ведь впереди ещё были Олег и Яна.

Олег медленно подошёл к нему, насупившись, протянул руку. Костя пожал.

– Круто было, скажи?!

– Ага, – кивнул Костя.

– Ну, ты там… если передумаешь… мы тут тебя всегда ждём. Особенно она, – Олег кивнул на сестру, не сумев сдержать смешка.

Это было лишнее, сразу понял Костя. Он смутил и обидел Яну, и девочка, дёрнувшись вперёд, замерла, покраснев и расстроенно отвернувшись.

– Пока, Янь! – Костя махнул рукой, тоже разозлившись на Олега. Надо же было ему всё испортить в последний момент!

Яна кивнула ему, не глядя и слабо махнув рукой. Костя вздохнул. Может, так оно и к лучшему.

– Ну всё! – скомандовала Марья, подходя к нему. – Заканчиваем с проводами, нам пора. Соловей, Мороз – спускайтесь. Сирин… Костя, ты со мной.

Марья шагнула на ступеньку и потянула перчатку с руки. Костя замешкался на верхней ступеньке, оказавшись у неё за спиной. Слева вполоборота стоял Соловей. Краем глаза она успела заметить, как он изменился в лице; всё остальное до неё дошло уже после.

– Марья! – рявкнул Соловей, толкнув её в сторону.

Она пошатнулась, взмахнув руками и едва не упав. Стремительно повернувшись, она увидела торчащую из груди Кости стрелу. Сила удара швырнула его на спину, и мальчишка лежал, раскинув руки, с застывшим на лице испуганно-недоумённым выражением.

Кто-то пронзительно закричал. Раздались выстрелы; кажется, это стрелял Савостьянов. Что-то происходило вокруг; Марье было ни до чего.

Задыхаясь, она упала на колени перед мальчиком, сдёрнула перчатку и одним движением убрала стрелу. Кровь хлынула из груди мальчишки, но сам он не дёрнулся и даже не шевельнулся.

В панике Марья разодрала у него на груди зипун и рубашку. Рваная рана была как раз под янтарным кулоном. Марья провела рукой над раной, изо всех сил пытаясь сосредоточиться и унять хотя бы кровотечение.

Это ей удалось, но тут же по её волосам скользнула вторая стрела и крики вокруг усилились. Закусив губу, Марья просунула руки под мальчика, подняла, тут же со стоном опустив. Он был слишком тяжёл для неё.

– Соловей! – крикнула она с отчаянием.

Соловей отпихнул её, нагнулся, осторожно поднял мальчика и бегом занёс во дворец. Марья не отставала ни на шаг и тут же, у лестницы, наколдовала кушетку. Соловей положил мальчика и ринулся обратно.

– Отошли все! – истерически выкрикнула Марья, вскинув руки и не давая никому приблизиться к кушетке. К лестнице уже подбегали остальные. Бросились в глаза отчаянно-испуганные лица Яны с Олегом, но даже до них ей сейчас не было дела.

Коломна расставил руки и задержал всех метрах в пяти от кушетки. Кроме него, все остальные мужчины были снаружи.

Марья повернулась к мальчику. Затаив дыхание, она провела пальцами по краям раны и очистила её от крови. Потом медленно, со всей возможной осторожностью, просунула палец внутрь и, похолодев, поняла, что сердце уже не бьётся.

Ребром ладони Марья провела по линии раны, разведя кожу и раздвинув грудную клетку. Нужно было понять, от чего встало сердце – от болевого шока или непосредственно от раны?

Марья молила, чтобы от шока, но сбылись её худшие опасения. Рана была прямо в сердце и рана сквозная. Сердце встало в ту же секунду, как было пронзено; его не спас бы даже Кощей.

Марья тяжело дышала, отказываясь принимать увиденное. Она накрывала ладонью неподвижное маленькое сердце и усилием воли, понимая уже, что бессмысленно и бесполезно, сшивала, сращивала разорванные ткани. Ничего не получалось – паника и отчаяние мешали ей сосредоточиться.

Она отняла руку. Ладонь была вся в крови, Марья не замечала этого. Она провела рукой по лбу, отбрасывая упавшие пряди, и невидящим, обрезанным взглядом посмотрела на остальных.

Кажется, первой заплакала Ольга. Она бы бросилась к мальчику, но Коломна продолжал удерживать всех перед лестницей, раскинув длинные руки.

Хлопнули тяжёлые входные двери. Во дворец стали заходить Иван, Соловей, Мороз, ещё кто-то. Марья никого не видела; у неё в глазах стоял туман из непролитых слёз.

Она опять повернулась к мальчику. Неужели это всё? Неужели это она не уберегла его, не смогла спасти?! Перед самым концом, когда всё вот-вот должно было закончиться и закончиться хорошо, она потеряла этого ребёнка. Как могло такое случиться? Ведь она же всё предусмотрела!

Кто-то встал рядом с ней и положил на плечо руку. Она даже не сразу поняла кто; у неё словно отключились все чувства и рецепторы. Её всю переполняло одно только отчаяние от непоправимости случившегося и растущая сиротская растерянность от непонимания: что же теперь?

– Марья! – хрипло прошептал Соловей над ухом. – Смотри.

Она сморгнула, намочив ресницы, и подняла на него взгляд. Он кивнул на мальчика. Марья повернулась и тут же закусила палец, едва не закричав.