Возвращение блудного сына

На подготовку будущего агента влияния Нефертити советская разведка затратила много времени и средств. На неё делалась ставка в расчёте на многолетнюю и плодотворную работу в высших сферах руководства США.

Со временем была даже подготовлена соответствующая обстановка и благоприятно сложились соответствующие сопутствующие обстоятельства.

Гектора же пока подготовили не столько к конкретной стране, сколько к конкретной операции «Троянский конь» – по внедрению агента Нефертити на территорию США. Поэтому, в связи с дефицитом времени на подготовку к участию в этой операции в качестве «храбрейшего вождя троянского войска», он и прошёл ускоренное индивидуальное обучение, возвращаясь на Кубу уже в новом для себя качестве.

Тоже в новом качестве на Кубу тем же самолётом направлялся и генерал-лейтенант Леонид Васильевич Зверковский.

Его, ранее занимавшего пост начальника управления по резерву назначения ПГУ КГБ СССР, теперь самого назначили заместителем руководителя Представительства КГБ СССР при МВД и органах контрразведки Кубы.

А руководством ПГУ КГБ СССР ему было поручено отвечать за первый этап операции «Троянский конь»: вживание агента Нефертити в роль кубинской диссидентки.

Перед выходом на лётное поле всех троих по очереди напутствовал уже сам Леонид Владимирович Шебаршин. Сначала он провёл беседу с Марией Александровной Кожемякиной, последние минуты перед посадкой в самолёт пока ещё фактически остающейся ею на родной земле, с которой она, скорее всего, расставалась надолго, а может быть и навсегда.

На прощание, обняв Машу, как дочь, начальник советской разведки ласковым взором проводил, величаво удаляющуюся в общий зал ожидания изящную женскую фигурку, мысленно перекрестив её и прошептав ей вслед:

– «Ну, всё, девочка! Удачи тебе! Главное – выживи!».

Затем наступила очередь напутствовать, стоявшего рядом заместителя.

В конце беседы Леонид Владимирович познакомил генерала с лейтенантом, к которому он обратился лично лишь в заключение:

– «Вячеслав! Скажу коротко и самое главное. Мы очень рассчитываем на Вас. От Ваших успешных действий теперь зависит успех всей нашей операции. Мы верим в Вашу широкую эрудицию, в приобретённый профессионализм, в Ваши твёрдые политические и моральные качества, в верность и преданность Родине. Мы не сомневаемся в Вашей честности, порядочности, трудолюбии и ответственности. Мы также уверены в Вашей терпеливости и психологической устойчивости, а там может произойти всякое.

Мы убедились, что Вы умеете ориентироваться в сложных ситуациях и принимать по необходимости нестандартные решения. В общем, мы верим в Вас и желаем Вам побед!» – крепко пожал он лейтенантскую руку.

В самолёте места генерала и лейтенанта оказались рядом. После взлёта и набора высоты разговорились по инициативе старшего по званию и возрасту.

– «Вячеслав, я изучал Ваше дело. Познакомился и с делами Ваших предков. Теперь понятно, откуда у Вас такие аналитические способности!

Ваш дед – Пётр Петрович в своё время великолепно выполнил миссию в Париже! А Ваш отец – Платон Петрович – даже автор нескольких теоретических работ по ПД ИТР!» – почти прошептал он ему на ухо.

– «Да-а, было дело!» – задумчиво согласился молодой, удивляясь излишней, по его мнению, осведомлённости попутчика.

Затем разговор перешёл и на другие темы. Но монотонная обстановка, выпитое и съеденное, постепенно сморили сидевшего справа у иллюминатора Ил-62 генерала, и дрёма начала овладевать им.

Напоследок он успел лишь шепнуть на ухо Вячеславу:

– «Ну, всё! Теперь Вы – Рауль! Никакого лейтенанта и русского языка! А я буду молчать! Вживайтесь в образ, товарищ Мендес!» – почему-то махнул он уже слегка захмелевшей головой вперёд и чуть влево.