Возвращение чувств. Машина

Однако то, что прорицательница предложила ей теперь, показалось Катарине хоть и странным, но отнюдь не пугающим. Помощь и защита никогда не помешают слабой женщине в этом жестоком мире – ну, то есть, настоящие помощь и защита. Так что она подумала, и приняла решение, зная, что Пьер и Мария надёжно прикрывают её тылы.

Она спокойно подождала несколько минут, пока гадалка смешивала жидкости из пузырьков и колбочек, и добавляла в смесь шипящие при растворении порошки. Сама прорицательница, по губам которой скользнула странная улыбка, первой выпила половину кубка, над которым предварительно пошептала. Катарина, выждав с полминуты, и внимательно глянув ей в глаза, допила то, что осталось.

Вкус волшебного напитка оказался пряным, терпким. Скорее, противным, чем приятным. Вид – мутным, цвет – зелёно-серым. Бр-р-р…

После того, как кубок опустел, гадалка натёрла ей и себе виски, мочки ушей, тыльную сторону ладоней, и центр лба у переносицы каким-то ароматным составом такого же зеленовато-бурого цвета. Пах он точь-в-точь как бальзам – «вьетнамская звёздочка…»

У Катарины закружилась голова. Она сказала об этом гадалке. И та, мягко улыбнувшись ей, и нежно поддерживая, уложила Катарину на жёсткое низкое ложе, очевидно, служившее постелью в этой походной палатке. Кроме тонкого одеяла на нём ничего не было, и корявые доски впивались в копчик и лопатки. Она поёрзала, устраиваясь.

– Всё будет хорошо. Только ничего не бойтесь, и, главное – помалкивайте, что бы вы ни увидели. Там, куда мы попадём, мы должны вести себя тихо – чтобы духи Земли, Воды и Воздуха не помешали нашему путешествию. Так что молчите, сударыня, и… Ничего не бойтесь! – напутствовав Катарину таким образом, она сама легла на спину рядом с ней, и взяла её за руку своей мягкой рукой, – Смотрите в небо и дышите глубоко. Расслабьтесь – силы здесь не нужно. – гадалка сама поерзала, устраиваясь. Удовлетворенно вздохнула:

– Вот, так хорошо. Ну, отправляемся. – от равнодушного голоса не осталось и следа, теперь он был полон радостного предвкушения чего-то волшебного, приятного и волнующего. Катарина подняла взор к матерчатому потолку.

– Какое в палатке может быть небо? – хотела было она переспросить, но вспомнила, что нужно молчать.

Однако ответ на её невысказанный вопрос скоро пришёл сам: ткань потолка прямо на глазах становилась всё тоньше и прозрачней, как бы таяла… И вот, непонятно как, исчезла совсем! Над ней оказалось небо: чистое, глубокого лазурного цвета, всё пронизанное тёплыми лучами солнца, и с мягкими, пушистыми нежно-розовыми облаками. Воздух был приятно свеж и потрясающе пах – похоже на… корицу?

Почему-то Катарина почувствовала, что небо ей родное: оно доброе и хорошее, оно понимает и принимает её. Остатками рационалистического мышления она ещё осознавала, что это, скорее всего, просто результат воздействия наркотических веществ, содержащихся в питье и мази. Но это не мешало ей наслаждаться потрясающим чувством единения с небом, солнцем, ветром – и всей природой!..

Не удивилась она и тогда, когда тело её, наполненное воздушной лёгкостью и покоем, за руку увлекли прямо вверх – к этим бело-розовым, точно снег на вершинах гор, освещаемый восходящим солнцем, нежным, как перина из лебяжьего пуха, прогретым летним солнцем, облакам…

Это Марта (да, она – Марта!), всё ещё хитро улыбаясь, увлекала её за собой – прямо вверх, к небу, к солнцу, к звёздам, которые очень скоро стали хорошо видны на фоне почерневшего неба. И как-то само-собой получилось, что она… Оказалась без одежды, абсолютно нагой, в своей женской сущности, и знала, что и Марта это знает. И ничуть не удивлена! Краем сознания она отметила, что и Марта абсолютно обнажена.

Когда же они успели раздеться?!

Оглянувшись, она вдруг увидела под собой землю: чудесный ковёр из мягких красочных мазков. Тут было всё: насыщенно-зелёные – леса, и нежно-зелёные – луга и виноградники. Жёлтые – поспевшие нивы с пшеницей. Голобые и синие – реки и озёра, серо-стальные – горы, и коричневые – уже вспаханные после уборки тяжёлых колосьев, дышащие тяжёлыми земными испарениями, поля.

Виден оказался и город: небольшая кучка беспорядочно набросанных детских кубиков с красными черепичными крышами и серыми кривыми лентами улочек…

Вся эта красота быстро удалялась, и вскоре почти совсем скрылась из глаз. И осталось только чёрное, мёртвое пространство вокруг, и яркие, холодно-равнодушные точки звёзд. Солнце продолжало светить так же ярко, но его лучи не согревали здесь, а как бы обтекали тело со всех сторон, удерживая его в коконе из ярких лучей – словно птицу в клетке, не давая убийственному холоду космоса проникнуть к двум смелым путешественницам, легко несущимся над огромной планетой.

Она хотела спросить у своей спутницы – как ей избавиться от этого кокона? Он сковывал, стеснял, сдавливал клещами её душу и тело, не давал раствориться в бесконечных и прекрасных просторах Вселенной, не позволял приобщиться к её сокровенным тайнам, отдаться чувству бесконечной свободы и радости безвременья, Вечности…