Возвращение Дикой Розы

Выйдя из дома, где жила Чата, Рохелио медленно шел по улице, обращая внимание на все доски объявлений и, тумбы с афишами. И действительно, не прошел он и двух кварталов, как ему в глаза бросились крупные буквы: «Доктор Вилмар Гонсалес». Рохелио подошел поближе. В объявлении сообщалось, что «всемирно известный проповедник будет учить истинно христианскому образу жизни, укажет путь к обретению счастья, наставит страждущих». Здесь же был и портрет. Рохелио пристально вгляделся в это лицо — он никогда не видел Гонсалеса и теперь с невероятным интересом всматривался в черты человека, о котором неотступно думал в течение нескольких последних дней. Гонсалес оказался примерно таким, каким Рохелио его и представлял, а в лучезарной улыбке ему почудился звериный оскал.

Рохелио долго смотрел на портрет: не мог оторваться. Затем задумчиво пошел дальше. Все складывалось совершенно не так, как он предполагал сначала. В Мехико Рохелио казалось, что самым трудным будет разыскать Гонсалеса, а дальше все сложится само собой. И вот теперь проповедник найден — и что из того? Какое обвинение можно выдвинуть против него? Все подозрения должны быть подкреплены конкретными фактами, а их как назло не было. И Рохелио все больше склонялся к мысли о том, что придется Чате, несмотря на то что она ждет ребенка, отправиться к Гонсалесу и по возможности узнать у него где живет теперь его бывшая жена, а может быть, и еще что-нибудь интересное.

Рохелио не заметил, как подошел к парку. На ограде он снова увидел знакомое улыбающееся лицо — на этот раз оно занимало весь плакат, а подпись внизу гласила, что знаменитый проповедник выступает с проповедями ежедневно в пять часов.

Раздумывая, какой же выбрать план действий, Рохелио зашел в небольшое открытое кафе, расположенное неподалеку от входа в парк.

Он рассеянно ожидал, когда официант подаст ему кофе и что-нибудь прохладительное, как вдруг его внимание привлек разговор двух старушек, которые сидели на скамейке под раскидистым платаном совсем недалеко от него. Старушки, видимо, были немного глуховаты и потому говорили довольно громко.

— Вчера я шла по улице, — с восторгом рассказывала одна, — смотрю, а навстречу мне он — сам доктор Гонсалес! Остановился у газетного киоска, купил «Эль Диарио».

И такой простой! Ну почти как мы с тобой.

— Ну уж, ты скажешь, Чоле, как мы с тобой! — махнула на нее подруга — грузная, даже толстая старуха, говорившая почти басом.

— Да говорю тебе, Сесария, купил газету, сказал «спасибо» сердечно так и улыбнулся. Никакой важности, ничего. И дальше пошел.

— Да... — закивала Сесария. — А как говорит! Каждое слово понимаешь. Как он вчера рассказывал про вред табака. Я уж хотела своего Чуса привести, да куда там. Не хочет!

— А надо бы, чтобы он узнал, какой вред и душе, и телу от его табака и текилы! — поддержала подругу Чоле. — Я вот тоже хочу своего зятя уговорить. Пусть послушает, может, тогда перестанет пить да гулять.

— Попробуй, попробуй, — прогрохотала Сесария.

Этот случайно подслушанный разговор пустил мысли Рохелио по совершенно иному руслу. Ведь он, все время думая о Гонсалесе как о преступнике, который скрывается под личиной проповедника, никогда не задумывался о том, что доктор Вилмар Гонсалес действительно читает по всей Мексике проповеди, на которые собираются десятки и даже сотни людей. Ведь эти две седые бедно одетые женщины, которые сидят сейчас на скамейке и ждут, когда же перед ними будет выступать всемирно известный проповедник, — искренние поклонницы доктора Вилмара Гонсалеса. Что же так привлекает их? Рохелио впервые заинтересовался содержанием учения об «истинно христианском образе жизни».

Он глянул на часы — проповедь начиналась через пятнадцать минут. Рохелио встал, расплатился за кофе и вслед за подружками Сесарией и Чоле вошел в прекрасный городской парк Куэрнаваки.

Недалеко от входа находилась эстрада, на которой уже шли приготовления к проповеди. С одного края сцена стояли несколько девушек в длинных белых платьях — по видимому, хор, понял Рохелио. С другой стороны у стола находились двое мужчин с постными лицами, которые почему-то были похожи на янки, возможно, из-за костюмов с галстуками и белых рубашек? Один из них, тот, что постарше, был к тому же каким-то бесцветным — с водянистыми глазами и такими светлыми бровями н ресницами, что, казалось, их не было вовсе.

Перед сценой располагались скамьи для зрителей. К немалому удивлению Рохелио, зрителей было довольно много, хотя большую их часть составляли старушки и женщины средних лет. Были и дети, которых, по-видимому, привели бабушки. Собственно, молодежи почти не было видно.

Заиграла музыка, и девушки стройно и довольно мелодично запели:

Тебе подобным, о мой Спаситель,
При этой жизни я стать хочу,
И будь свидетелем, Вседержитель,
Не пью текилу и не курю.