Возвращение домой

— Как бы то ни было, я и в самом деле ничего об этом не знаю. Рабство — это гадость, но мне непонятно является ли то, о чём ты говоришь, некой формой рабства, или нет.

В течении долгого времени, он рассматривал меня с умным видом.

— Это вопрос трактовки значения слова «рабство», Блекджек, — произнёс он, сложив копыта перед собой, и продолжил:

— Удерживаем ли мы наших крепостных здесь, если они хотят уйти от сюда? Да. Это мешает лазутчикам. Требуем ли мы от них подписания договора, согласно которому они становятся крепостными, вместо того, чтобы просто надевать взрывающиеся ошейники на каждого работоспособного пони, до которого можем дотянуться? Да. А есть ли те, кто использует принуждение, чтобы обойти это правило? Да, — закончил он с торжественным и суровым выражением лица. — В конечном счете, Общество не совершенно. И не сильно отличается от Потрошителей или Коллегии.

— Трактовка значения слова «рабство», для меня не вопрос. Гадость, остаётся гадостью, и на сколько мне известно, в Обществе происходит очень много гадостей. Держать, для вашего увеселения, разумных морских пони в своеобразном зоопарке? Используя минотавра, принуждать пони подписывать с вами договор, чтобы вы могли делать вид, что вы лучше, чем все остальные бандиты? От всего этого смердит, как от громадной кучи браминьего дерьма, — сказала я более едко, чем предполагалось изначально.

Но к моему удивлению, Король Шикарность выглядел скорее довольным, нежели оскорблённым.

— Ну разумеется смердит. Но ты так и не смогла понять смысл моих слов, а он заключается в том, что Общество, было и ещё может стать, много более скверным. Различие между рабом и крепостным пожалуй не очень велико, но оно есть. И условия жизни у нас гораздо лучше, чем у Красного Глаза. Должны ли мы заставлять их трудится, в течении пяти лет, за свою свободу, внутри ям наполненных радиацией? В условиях, в которых смогут выжить лишь единицы? Заставлять их сражаться друг с другом до смерти, «для нашего увеселения». А ведь до того, как я стал королём, всё было именно так, — произнёс он сурово, напряженно сверля меня своим голубым глазом, поле чего вздохнул и пожал плечами. — А что до всего остального… ну… Общество всегда безрассудно ставило себя выше остальных, исходя из того, что оно утонченное и особенное. И именно в этом и кроется причина того, что его члены настолько боятся таких пони, как ты, что способны прийти сюда в одиночку и бросить вызов их самодовольству.

А вот сейчас, я почувствовала себя немного неуверенно, даже смущённо. Он что, согласен со мной?

— И так… ты считаешь, что эта само-какая-то-там штука тоже гадость?

— На мой взгляд, я был Королём Общества достаточно долго, чтобы различать то небольшое различие, что мы сейчас имеем. Но, возможно, пони получше меня, сумеет улучшить положение вещей. Кто может знать наверняка? — произнёс он со смешком, заставив меня задаться вопросом: а что же тут вообще такое происходит?

Я потёрла затылок, оглядываясь по сторонам. Моя неуверенность выбила меня из колеи праведного негодования.

— Ну… всё выглядит так, будто вы предлагаете условия получше, — пробормотала я, запинаясь, больше не уверенная в том, как мне нужно поступить. Принять меньшее зло? Свергнуть его и пригласить большее зло?… Или остановиться, послушать и узнать больше о том, что же тут вообще такое происходит?

— Пони-аристократы всегда поступают так, — ответил он улыбаясь, и пожал плечами, а его глаз наполнился грустью, пока он осматривал свою коллекцию, продолжая разговор:

— Истина, которую мои старые друзья не смогли принять. Но это всё, дела давно минувших дней. Подобные вещи сейчас интересны не многим. История никому не нужна, даже Обществу. Прошлое никому не интересно, — проговорил он с едва заметной обидой в голосе и душераздирающий обречённостью.

Я нахмурилась, и вновь оглядела комнату, а затем посмотрела на короля Шикарность, и наконец-то улыбнулась старому жеребцу:

— Мне оно интересно.

* * *

Ещё часа два мы болтали обо всём. Об Обществе. О ДМД. Голденбладе. Его компаньонах. Об Авроре. О его недавно ушедшей жене. Некоторые части его рассказа я слушала, открыв рот, как, например, историю об окончательном распаде и о том, как Король Шикарность по-отечески защищал Аврору от похотливого, неотёсанного Большого Папочки. Другие части, где он утверждал, будто бы он приходится правнуком Шайнинг Армора, брата Твайлайт Спаркл и является наследником Кристальной Империи, казались слишком надуманными даже для Пустоши. Но затем, как он сказал мне:

— Если ты собираешься кем-нибудь стать в Пустоши, почему бы не стать королём? А если собираешься быть королём, то лучше бы тебе быть чертовски шикарным королём.

Отсюда и имя.

Это было достаточно бредово, чтобы быть правдой.