Возвращение домой

На две трети аудитория состояла из разодетых в пух и прах родителей и родственников учениц. Матери красовались в выходных шляпах, белых перчатках, цветастых шелковых платьях и туфлях на высоких каблуках; отцы по большей части были одеты в темные костюмы, среди них попадались и мужчины в военной форме. Младшие братья и сестры воспитанниц тоже были одеты нарядно: девочки – в батистовых блузках и сарафанчиках, с лентами в волосах, мальчики – в щегольских матросских костюмчиках. Самым маленьким было жарко и скучно, и зал беспрестанно оглашался их жалобным хныканьем.

В зале находились и Кэри-Льюисы – Эдгар с Дианой, а также адвокат мистер Бейнс с женой. Маленьких детишек Бейнсов не было, их предусмотрительно оставили дома с няней.

Переднюю часть зала заполняли ученицы; впереди на низеньких скамейках сидели девочки из младших классов, в самой глубине – выпускницы. Все они были в форменных «праздничных» нарядах: кремовое чесучовое платье с длинными рукавами и черные шелковые чулки. Лишь немногим избранным было позволено шиковать в белых носках. На крайнем месте в каждом ряду сидела учительница в академической черной мантии. Но даже эти архаичные облачения выглядели сегодня празднично, потому что учительницы надели каждая поверх мантий свои университетские капюшоны с цветной шелковой подкладкой – то рубиново-красной, то изумрудно-зеленой, то сапфирно-голубой.

Джудит, которая сидела в последнем ряду, отогнула обшлага рукава и посмотрела на часы. Без двух минут два. Старшая ученица, Фреда Робертс, уже, наверно, направилась в кабинет директрисы, чтобы пригласить в зал президиум, и через минуту его члены займут свои места на возвышении. Джудит была старостой, но счастливо избежала почетной должности старшей ученицы школы. Помня Диэдри Лидингем, она этому только радовалась. Позади нее какой-то малыш ерзал на своем месте, изнывая от неудобства, духоты и скуки. «Я хоцу пи-ить!» – захныкал он, и тут же раздалось грозное шиканье.

Джудит пожалела его. Выпускной день всегда был тяжелым испытанием, и ничего не менял даже тот факт, что это ее последний выпускной день, ибо ей восемнадцать и она прощается со школой навсегда. Платье из чесучи не пропускало воздуха, и она вся вспотела. Чтобы отвлечься, она постаралась думать о хороших, радостных событиях, уже произошедших или ожидающихся в ближайшем будущем.

Самым важным был вопрос о поступлении в университет; Джудит надеялась, что сдала вступительные экзамены хорошо. Результаты еще не были известны, но мисс Катто верила в успех и уже начала приготовления к зачислению Джудит в Оксфорд.

Но даже если все пойдет намеченным путем, с Оксфордом получится не раньше, чем через год: уже заказан билет на корабль в Сингапур, на октябрьский рейс, и по крайней мере десять месяцев Джудит проведет со своей семьей. Когда-то, годы тому назад, она стояла, склонившись над парапетом пензанской набережной, наблюдала за тем, как серые волны с плеском накатывают на усыпанный галькой берег, и твердила себе:

«Не пытайся решить все одним махом, распланировать сразу всю жизнь наперед, думай только о том, что будет завтра, а до остального надо еще дожить. Сначала надо закончить школу, сдать экзамены, потом вернешься на Восток к маме, папе и Джесс».

Сейчас Джесс уже восемь. Джудит не могла дождаться, когда увидит всех их.

Но до поездки в Сингапур ее тоже ждет много приятного. Окончание школы, долгожданная свобода, летние каникулы. На каникулы у нее были такие планы: две недели в августе провести в Порткеррисе с Хетер Уоррен и ее родителями, а потом, может быть, съездить к тете Бидди. Сроки визита, однако, не были еще определены. «Ты просто позвони и сообщи, когда захочешь приехать, – писала ей Бидди в письме. – В общем, жду тебя в любое время».

В противном случае – Нанчерроу. А это значит – Эдвард.

Сидя в душном школьном зале, Джудит предалась блаженным грезам. То, что произошло в Рождество: неожиданные ласки Эдварда за задернутыми портьерами бильярдной, ее детское неприятие их и то, как он уладил все это несчастное недоразумение, – все это говорило в его пользу, и она призналась себе, что влюблена. Удивительно, как такой привлекательный, такой желанный мужчина может быть одновременно таким разумным, отзывчивым и терпеливым. Ведь это благодаря ему тот безобидный на первый взгляд инцидент не вылился в безобразную, постыдную катастрофу, прошел тихо и незаметно, словно вода реки под мостом. Признательность к Эдварду лишь подливала масла в пламя ее любви.