Возвращение домой

– Осталась одна Афина, сэр. А миссис Кэри-Льюис сказала, что она спустится только к обеду.

– Да, ей нужно набраться сил. – Руперт взял себе бекона и сосисок, Неттлбед налил ему кофе.

– Вы проделали длинный путь, сэр?

– Почти через всю страну. Скажите, где все?

– Полковник – в Дауэр-хаусе, – принялся объяснять Неттлбед, – он навещает миссис Боскавен каждое утро, чтобы убедиться, что сиделка исправно заботится о больной. Эдвард повез Мэри Милливей в Пензанс сделать кое-какие покупки по хозяйству и запастись продовольствием. А Лавди повела мистера Каллендера на поиски какого-нибудь живописного места для его зарисовок.

– Кто такой мистер Каллендер?

– Мистер Гас Каллендер, сэр. Друг Эдварда из Кембриджа. Вероятно, он художник-любитель.

– Он тоже гостит у вас? Какую уйму народа вам приходится обслуживать! Неудивительно, что Эдвард отправился за провизией.

– Ничего особенного, сэр, – скромно заверил Неттлбед. – Мы с миссис Неттлбед привыкли к тому, что дом полон гостей.

– Значит, сейчас я позавтракаю, а потом… чем бы вы мне предложили заняться до того, как появится Афина?

Неттлбед чуть заметно усмехнулся, по достоинству оценив тактичность молодого человека.

– Утренние газеты в гостиной, сэр. Впрочем, в такое чудное утро вы, возможно, захотите почитать их на свежем воздухе, на солнце. В саду, сразу за дверьми, вы увидите кресла. Или вы предпочли бы немного прогуляться?..

– Нет, прогулка, я думаю, подождет. Я растянусь на солнышке и полистаю газету.

– Отличная мысль, сэр.

Руперт прихватил из гостиной «Таймс», вышел с газетой в сад, но так ее и не развернул. Опустившись в плетеный шезлонг, он сощурился, наслаждаясь прекрасной панорамой. Пригревало солнце, где-то пела птаха, далеко внизу садовник подстригал теннисный корт, прочерчивая на поле ровные, как линейка, полосы. Интересно, предложат ли ему сыграть? Впрочем, он тут же бросил думать о теннисе, мысли его обратились к тягостным раздумьям над проблемой по имени «Афина».

Оглядываясь назад, трудно было сообразить, когда, каким образом он вдруг очутился в этой ситуации и потерял контроль над событиями, причем в самый неподходящий момент. Двадцатисемилетний кавалерийский офицер, капитан гвардейских драгун, Руперт был из тех мужчин, которые превыше всего ценят свой бесшабашный холостяцкий образ жизни. Новая война на пороге, и его вот-вот закинут в самую гущу военных действий, в какое-нибудь Богом забытое место, где дождем будут сыпаться снаряды и пули и его легко могут ранить или даже убить. В этих обстоятельствах женитьба казалась немыслимой.

Афина Кэри-Льюис.

С парочкой полковых друзей он прикатил в Лондон на вечеринку. Холодный зимний вечер, мягко освещенная гостиная на втором этаже дома в Белгрейвии[64]. Почти сразу же он заметил в другом конце комнаты необыкновенно красивую девушку. Она была поглощена беседой с каким-то толстяком, который сильно смахивал лицом на осла, и, когда тот отпустил какую-то нелепую остроту, засмеялась, глядя Руперту прямо в глаза. Улыбка была само очарование, а нос – ну совершенно неправильной формы, глаза же синие-пресиние, словно очень темные гиацинты. Руперт просто дождаться не мог, когда же наконец до нее доберется. Прошло немало томительных минут, прежде чем хозяйка представила их друг другу.

– Дорогой Руперт, познакомься с Афиной Кэри-Льюис. Должно быть, вы уже встречались? Нет? Афина, познакомься – Руперт Райкрофт. Ну разве он не восхитителен! Такой крепкий, такой загорелый! А стакан его пуст! Дай мне его сюда, я тебе налью…

После вечеринки он бросил своих товарищей, усадил Афину к себе в машину, и они отправились в «Мирабель», потом в «Багатель», и только из-за того, что ему нужно было возвращаться в Нортамптоншир и быть на плацу в семь тридцать утра, он наконец отвез ее домой и высадил у дверей дома на Кэдоган-Мьюз.

– Это твой дом?

– Нет, мамин.

– Она здесь?

– Нет, здесь никого. Но тебе входить запрещается.

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы ты входил. И потому что тебе надо назад в Нортамптоншир.

– Мы увидимся снова?

– Не знаю.

– Могу я позвонить тебе?

– Если хочешь. Мы единственные Кэри-Льюисы в телефонной книге. – Она скользнула губами по его щеке. – Пока.

Он не успел ее ни остановить, ни даже проводить – она мигом выскользнула из машины, перелетела мощеный тротуар, открыла парадную дверь, юркнула внутрь и решительно захлопнула за собой дверь. С минуту он сидел, уставившись на дверь, и, все еще под хмельком, вопрошал себя: ну разве можно было представить себе что-нибудь подобное? Потом глубоко вздохнул, завел мотор, с шумом покатил вдоль по улице, проехав под аркой в самом ее конце. Обратно в часть он вернулся впритык к утреннему смотру.

Он звонил и звонил – никто не брал трубку. Написал письмо, потом послал открытку – ответа не было. В конце концов в одно субботнее утро он появился у парадной двери знакомого домика и принялся барабанить в нее кулаком, а когда Афина, босоногая и в шелковом халате, открыла, сунул ей в руки букет цветов и взмолился:

– Едем в Глостершир!

– Почему в Глостершир? – удивилась она.

– Потому что я там живу.