Возвращение домой

Неторопливым шагом они двинулись вверх по отлогому склону, идущему от берега. Оркестр играл уже другую мелодию.

Проплыви море, Чарли, гордый Чарли, храбрый Чарли,
Проплыви море, пожми руку Маклину.
А коли устанешь в пути – мы взбодрим твое сердце…

Парень, который оказался рядом с Джудит, сказал:

– Эта сестра, которая в ладоши хлопала… У нас, когда я ходил в школу, была такая же учительница.

– А откуда вы?

– Из Алнуика.

– Вы бывали в Коломбо?

– Нет. Мы останавливались тут на пути в Сингапур, но на берег не выходили. Офицеры выходили, а нас не выпускали. Видно, боялись, как бы мы не дали деру.

– Ей-богу, это было б к лучшему, – заметил другой подопечный Джудит. На шее у него были рубцы, как будто от ожогов, и он сильно хромал.

– Вам не трудно идти? Может быть, лучше поехать на машине?

– Небольшая прогулка не повредит.

– А вы из каких мест?

– Из-под Уолсингема. У моего отца овцеводческая ферма.

– Вы все из Даремского полка легкой пехоты?

– Так точно.

– А есть на борту «Гордонские горцы»?

– Да, но они в самом хвосте. За нами.

– Не очень вежливо получилось, что встречают вас шотландской музыкой. Им бы играть нортумберлендские народные песни. Специально для вас.

– Какие, например?

– Не знаю. Я ни одной не знаю.

Другой мужчина выдвинулся вперед.

– А вы знаете «Когда корабль придет домой…»?

– Нет. Извините, я такая невежественная.

– Как, вы сказали, вас зовут?

– Джудит.

– Вы служите в Коломбо?

– Нет, я здесь в отпуске.

– Если вы в отпуске, то что вы здесь, с нами, делаете?

– Отлично провожу время.

Впоследствии, в воспоминании, прием в честь возвращения военнопленных на родину всегда представлялся Джудит чем-то вроде праздника в школе или застолья в саду, какие устраивают в Англии. Пахло притоптанной травой, парусиной и разгоряченными человеческими телами. На лужайке оркестр морских пехотинцев играл веселые отрывки из Гилберта и Салливана. В палатках, где смешались одетые в хаки виновники торжества и важные гости, почтившие прием своим присутствием, образовалась толчея и духота. (Роузмаллионский священник, лорд-наместник Корнуолла и полковник Кэри-Льюис выглядели бы здесь вполне к месту.) Далее – угощение. Стоящие вдоль стенок палатки столы ломились от яств. Булочки, бутерброды, пирожные – все это исчезало с молниеносной быстротой, но тут же пополнялось из какого-то неисчерпаемого источника. Из напитков имелись кофе глясе, лимонад и горячий чай. (И опять же – нетрудно было представить, как у кипящего титана хлопочут над чаем миссис Неттлбед и Мэри Милливей, а рядом миссис Мадж возится с молочниками и сахарницами.)

Палатка настолько переполнилась народом, что к столам стало трудно подобраться, и как только Джудит с Сарой благополучно доставили своих подопечных на место, на них возложили обязанности официанток – нагружать подносы полными тарелками, стаканами и чашками и следить за тем, чтобы никто из гостей не остался обделенным.

Разговор уже бурлил вовсю, стало жарко и шумно. Но вот наконец все насытились и стали по двое и по трое выползать на лужайку, чтобы полежать на траве, покурить, послушать оркестр.

Джудит посмотрела на часы – уже половина двенадцатого. Сары Садлоу нигде не было видно, официанты убирали со столов остатки пиршества. Блузка у Джудит прилипла к спине, делать, в сущности, больше было нечего, и она вышла из палатки, пригнувшись под парусиновым навесом и перешагнув через пару канатов-оттяжек. Она обратила лицо к морю, и его овеяло упоительной свежестью.

Она постояла, вдыхая прохладный ветер и созерцая мирную картину: газоны Гордонз-Грин; оркестр морской пехоты в парадных белых шлемах, теперь играющий мелодии из оперетты Гилберта и Салливана «Крейсер „Пинафор“»; беспорядочно разбросанные группы отдыхающих мужчин. Затем ее внимание привлекла одинокая фигура; этот человек не захотел прилечь на траву, он стоял спиной к ней, по-видимому поглощенный музыкой. Она обратила на него внимание, потому что он отличался от остальных. Такой же отощавший, исхудалый, как и прочие, зато одетый не в безликое зеленое обмундирование и парусиновые туфли. На нем были стоптанные армейские ботинки, на темноволосой голове – шотландская шапочка с ленточками. Затасканная рубашка защитного цвета с засученными до локтей рукавами. И килт – килт гордонцев. Истрепанный и полинялый, кое-как подшитый неумелой мужской рукой. И все-таки – килт.

Гас.

У Джудит на миг мелькнула мысль, что это Гас, но в следующую секунду она поняла, что это не может быть Гас, потому что Гас мертв. Погиб в Сингапуре, ушел от них навсегда. Но может статься, этот человек знал Гаса.

…Я окна вымыл и полы подмел,
Дверную ручку пастой честно тер…
Я драил ее до седьмого, поверите ль, пота,
И вот я – начальник всего королевского флота!

Она направилась через лужайку к шотландцу. Он не слышал, как она подошла, и не повернул головы.