Возвращение домой

— Мам, просто "да" или "нет"! — голос Джейка стал жёстким, совсем взрослым. Это был уже совсем другой Джейк, Джейк, незнакомый матери.

— И "да", и "нет"- ответила она, глядя на сына странным взглядом немигающих глаз. — Ты не гриффит, но и не человек… Джейк… Это всё моя вина… А ты — ре-зультат одного из моих опытов… Я никогда тебе не говорила, никогда.

Ты не знаешь многого о гриффитах, хоть и имеешь некоторые их черты и способ-ности. Но на Ниобе это не так заметно, окружающие не замечают в тебе этой раз-ницы. И ты — тоже… Зачем тогда тебе было знать об этом?

Джейк только шумно сглотнул, отвернулся, скрывая лицо. Он находился в каком-то трансе, не кричал, не требовал больше никаких объяснений — просто молчал. Но это молчание, неизвестно что скрывающее в себе, пугало Глорию куда сильнее. Она коснулась его руки, прошептала с мольбой:

— Тебе лучше было не знать об этом. Там, на Ниобе, те, кто ни разу не видел гриффитов, относятся к ним настороженно. Это естественно, ведь неизвестное пу-гает. Кто знает, кем бы ты был сейчас, если бы всегда знал о том, что ты не такой, как все вокруг… Если б и другие знали… Это же заметно мало… Зачем тогда было тебя мучить? Ломать твою жизнь…

— А как же отец тогда? Я, что, не родной ему? — неожиданно спросил Джейк. Он много читал про гриффитов и знал, что общих детей у гриффитов и людей быть не может. Ладно, пусть он гриффит — это ещё можно как-то пережить, переварить, смириться с этим, но как же отец? Он, что, — чужой ему?

— Нет! — Глория улыбнулась слабой неуверенной улыбкой. — Ты — наш общий ребё-нок! В том-то всё и дело!.. Опыт, я говорю тебе, Джейк… Конечно, это звучит жес-токо, научно, но ты — результат эксперимента! Опыта, по скрещиванию двух видов, человека и гриффита… Ты — единственный в своём роде! Пока… Повторить мой опыт пока никому не удалось, а сейчас перед войной разработки вообще свернули. Мы как раз работали над ним здесь, на месте, в лаборатории Чайна-Фло.

— Ужасно! — выдохнул Джейк всего одно слово. Лица его Глория не видела, но в этом единственном слове было столько отчаяния и боли, что она не выдержала, расплакалась снова и даже не стала скрывать эти слёзы.

— Чудовищно! — произнёс Джейк. Сейчас, со вскинутой головой, с руками на поясе, он поразительно напоминал собой Виктора. Прямой, несгибаемый, готовый стра-дать и мучиться, но знать всю правду во что бы то ни стало и идти против мнения большинства, если оно идёт в разрез с его принципами. — Значит, я чудовище?! — сде-лал Джейк свой вывод из услышанного. — Чёрт знает что! Опытная модель, как гово-рят конструкторы… Почему же тогда меня допустили до общества? А если я опа-сен? "Люди! Мутантом может оказаться ваш близкий!" — процитировал он вдруг название темы одной из известных стереопрограмм, популярной на Ниобе. Голос ведущего скопировал почти один к одному, а потом сам невесело рассмеялся и до-бавил, неизвестно к кому конкретно обращаясь:- Святая простота.

— Нет, ты не чудовище, Джейк! — воскликнула Глория, схватив сына за руку. Она поднесла её к губам, поцеловала, прижалась к тыльной стороне кисти щекой. — Ка-кой ты ещё глупый! Разве могут быть у чудовища такие глаза, как у тебя? А па-мять? А тело? А твои способности? Ведь ты же совершеннее любого человека!

— Почему комиссия позволила мне сдавать экзамены на поступление в Академию? Они же должны были знать, что я мутант! Чудовище! Полугриффит-получеловек! Они меня такого к Императору допустили!!

— Ты человек, Джейк, в первую очередь! — Глория больно дёрнула его за руку. — Все твои медицинские параметры совпадают с параметрами человека. А от меня же — так, кое-какие мелочи. Они не столь существенны. Телепатия, например… Это во-обще твой особенный дар. У гриффитов-мужчин его нет, только у нас, у женщин. Но ты удивителен уже тем, что ты есть, Джейк. Этот опыт… — глаза Глории сияли в полумраке, и в них чувствовалась гордость за сына, и боль, разделяющая боль его состояния. Джейк же усмехнулся угрюмо, невесело:

— Почему я узнаю обо всём последним, будто это касается меня меньше всего?

— Разговор окончен, госпожа! — Барклиф появился неожиданно и теперь стоял на пороге, заложив руки за спину. — Я и так позволил вам слишком много…

Глория замолчала на полуслове, перебитая Джейком, сразу же забыла то, что ещё хотела сказать. Это всё пустяки! Пустое! А вот Джейк, её Джейк остаётся здесь, в этой камере и в этом мире совсем один. Один! Её одинокий ребёнок!..

Как она могла забыть? Ведь не для этого она добивалась встречи с ним!! Не рассказывать ему про свои опыты!..