Возвращение джинна. Последний джинн. Джинн из прошлого

– Я в смысле – открыть. Вдвоём мы смогли бы достучаться до его компа, защита «голема» отключена.

– Нет!

– Хорошо, ситуация далека от критической. У меня возникла мысль: не гуляет ли хозяин «голема» где-нибудь поблизости? Мы летели к тому «цветочку». – Игнат показал на «ромашку» над вершинами пирамид. – Может, и он заинтересовался им?

– Не уверена, такой объект лучше изучать с борта катера.

– В логике тебе не откажешь. В таком случае предлагаю посмотреть на «цветочек» вблизи, а если никого не встретим, вернёмся и станем ждать владельца «голема» здесь.

Лилия нерешительно кивнула. Ей было не по себе, словно она предчувствовала какие-то неприятности, но Игната интересовала находка, и о будущем он не думал.

Куттер прыгнул в раскалённое добела небо планеты.

«Ромашка» над зубчатым лесом пирамид выросла в размерах, превращаясь в гигантское «колесо обозрения», положенное горизонтально. Обод этого колеса диаметром не меньше километра источал дымчатое золотистое сияние, отчего казался золотым или, скорее, раскалённым до высоких температур. Он опирался на сеть тонких чёрных паутинок, создающих вогнутую ажурную чашу, которую поддерживал «стебель ромашки» – алая в вышине и чернеющая книзу гофрированная труба. Она вырастала из огромного котлована, окружённого пирамидами, дно которого невозможно было разглядеть.

От обода колеса во все стороны отходили «лепестки», вернее «спицы» – сужающиеся трубы поменьше диаметром, окутанные струйками серебристого пара. Их Игнат насчитал двадцать две.

– Что это такое? – сдавленным от волнения голосом спросила Лилия.

Игнат не ответил, разглядывая непонятное сооружение, возвышавшееся над пирамидальным городом. Именно оно и привлекло его внимание час назад, испуская неслышимый ухом стон, оценённый Лилией как «дребезжание колокольчика».

Куттер поднялся выше.

«Ромашка» превратилась в своеобразный зонтик, не имеющий купола, но опиравшийся на «спицы».

– Он вибрирует!

Игнат кивнул, также как и подруга, ощущавший высокочастотную вибрацию, сотрясавшую всё гигантское сооружение.

– Цветок находится под напряжением.

Словно в ответ на его слова по ободу к внешним «спицам» метнулись сполохи электрического сияния.

– Красиво!

– И опасно!

– Может, это тот самый маяк, о котором ты говорил?

– Не похоже, слишком ажурен и непрочен, несмотря на величину. К тому же он молчит.

– Мало ли по какой причине он замолчал. Либо это один из комплектов системы контроля кладбища. На Полюсе Недоступности роль системы контроля играла спайдер-система, не пропускавшая к поверхности космические корабли.

– Здесь её нет.

– Может, разрушилась от времени.

– Сдаётся мне… – Игнат не договорил.

Обод «ромашки» внезапно вспыхнул, покрываясь сеточкой синих молний, и в центре кольца возникло сияющее ядро, превращая «цветок» в призрачный нервный узел, каким его рисуют в учебниках по анатомии.

Во все стороны от этого «нервного узла» прянули прозрачные электрические сполохи, куттер закачался как на волнах, подхваченный внезапным порывом ветра.

– Что за чертовщина?! – изумился Игнат.

Сияющее ядро «нервного узла» погасло.

Молнии перестали стегать воздух, втянулись в обод «ромашки».

Взору предстал бликующий металлом эллипсоид вращения, напоминая формой знакомые конструкции.

– Космолет? – не веря самому себе, произнёс Игнат.

Эллипсоид пришёл в движение, выплыл из чаши «ромашки», медленно двинулся к ближайшим пирамидам, окружавшим кратер со стеблем. Потом его пилот обратил внимание на куттер путешественников и направил гиганта к нему.

– Бежим! – одними губами выговорила Лилия.

Игнат почувствовал дуновение морозного ветра в спину: его интуиция тоже «ощетинилась», уловив угрозу в движении неизвестного космического левиафана. Но верить в недобрые намерения экипажа космолёта не хотелось, и отступление Игнат начал позже, чем требовалось. Выстрел из «глюка» (гигант выстрелил, даже не поинтересовавшись, кто находится в кабине куттера!) он опередил всего на одно мгновение.

– Держись!

Куттер метнулся в сторону.

Стрела прозрачного лилового огня пролетела мимо, вонзилась в соседнюю пирамиду и начисто снесла её вершину.

Игнат дёрнул куттер в другую сторону, буквально всем телом ощущая и предвосхищая действия инка корабля.

Ещё одна огненная стрела пролетела в сантиметре от борта куттера, едва не распилив его надвое.

Игнат крутанул юркое судёнышко в спираль пикирования, заставил сплясать «тарантеллу», по-прежнему предчувствуя очередной выстрел, вонзил куттер в щель между пирамидами, погнал машину прочь, выделывая кульбиты таким образом, что его отгораживала от преследователя какая-нибудь из пирамид.

Агрессивно настроенный чужак поднялся выше, выцеливая беглеца и веером расстреливая попадавшиеся под прицел пирамиды. В кильватере за ним вытянулась цепочка огненных всплесков, вычерчивая траекторию погони, вызванной каким-то недоразумением (была надежда) либо стечением обстоятельств.