Возвращение грифона

— Заинтересовались, — хмуро ответил я, — сегодня в местной газетенке статья о нас, по-моему, «Путь к коммунизму» называется этот брехливый листок, не годный даже для подтирки задницы — краски слишком много. Так вот — нас называют шайкой мошенников, выманивающих у людей деньги. И спрашивают, доколе мы будем заниматься своей противоправной деятельностью, получая нетрудовые доходы. Удивляюсь, как это раньше за нас не взялись.

— Вань, это же ужас! — ахнула Маша и села на кровати, опершись на руку.

В полумраке она выглядела в высшей степени соблазнительно, и я попытался этим воспользоваться, притянув к себе. Но подруга отбилась и села на край кровати:

— Ты что, не понимаешь? Если напечатали в газете, да еще такой — это орган горкома партии, — значит, есть указание с нами разобраться! Все, хватит, надо прекращать. Сворачиваем нашу деятельность и уезжаем.

— Куда? — спросил я, лениво поигрывая соском сидящей рядом девушки (иначе ее не назовешь — после лечения она стала молодой и даже юной).

— Да куда глаза глядят! Подальше отсюда. Ты не понимаешь — это беда, настоящая беда!

— Мне еще рано ехать. Нужно разобраться с теми ментами, что меня убивали. Что, мы так и оставим, спустим с рук им все то, что они сделали со мной, что делают с людьми? Ведь уверен — я не один такой. Не могу уехать, пока с ними не разберусь.

— А как ты с ними разберешься? Убьешь? Что ты с ними сделаешь? Как ты можешь убить пять человек, милиционеров и остаться при этом безнаказанным? А я? Что со мной будет? Они ведь и меня посадят, за укрывательство и недоносительство. Ой, Вань, не трогай, а? Не до того! — Маша убрала мою руку, тихо прокравшуюся к ее интимным местам, и встала, расхаживая по комнате, как Ленин, обдумывающий — как же нагадить буржуазии? Да так, чтобы она не нагадила в обратную.

— Вань, скажи, — Маша снова присела на постель, — что ты вспомнил после того, как меня лечил. Ты мне рассказывал, что после того, как Петя меня ударил, от стресса в твоей голове что-то сдвинулось, ты гораздо четче вспомнил многие заклинания. А твои личные воспоминания? Еще что-то ты припомнил? Где ты жил? Как тебя зовут? Твою прежнюю жизнь? Ты вспоминаешь заклинания, но не можешь вспомнить свою прежнюю жизнь — как так может быть?

— Ощущение такое, будто во мне живут два человека. Две памяти. Одна память — о том, кем я был, где я был, где я жил. Ее практически нет. Будто стерли ластиком. Остались какие-то туманные следы, и все. Вторая память — это память магии. Это заклинания, всплывающие ни с того ни с сего. Она почему-то проявляется активнее. Но я чувствую, что не вспомнил и половины тех заклинаний, что должен знать. Хотя после стресса, который задала мне твоя гибель… вернее, твое ранение, процесс ускорился. Теперь я знаю в несколько раз больше заклинаний, чем раньше. Но при этом знаю — не все вспомнил.

— А каков механизм того, как всплывают твои знания? Ну — как ты ощущаешь, что сейчас можешь сказать то или иное заклинание? Почему ты берешь то, а не иное заклятие?

— Представь себе, что ты хочешь взять со стола ложку. Ты протягиваешь руку и берешь ее. Почему ты не схватила вилку или не взяла тарелку? Потому, что тебе они не нужны. Так и тут — мне надо вот такое заклинание, и я знаю, что другие мне не подойдут. И беру его. Другое дело — многие заклинания не подходят, а через какое-то время всплывает нужное заклятие.

— У тебя все заклинания «добрые»? Есть какие-нибудь ведьмовские, приносящие вред? Проклятия, а не заклятия?

— Хмм… ты знаешь, а есть. И кстати, ты навела меня на хорошую, очень хорошую мысль…

— Кто по очереди, заходите! — крикнула Маша где-то в прихожей, и я услышал мужской голос. Что он говорил — не разобрал. Это был третий посетитель за сегодня: первые два проскочили быстро, один сильно заикался — понадобилось маленькое заклинание и три минуты времени, другой с пороком сердца — ребенок пяти лет, синюшный, задыхающийся. Мать из бедных, так что я кивнул Маше — не бери денег.

Мы уже научились четко отслеживать — кто может что-то дать за лечение, а кто не может. Видно, когда человек сытый, довольный — даже если он старается казаться беднее, чем есть на самом деле, с него можно взять денег. Никаких тарифов не устанавливали — что можешь, то и дай. Все-таки время мы тоже тратим, и силы… Частнопрактикующие врачи берут за свои услуги, и дорого. А мы что? Ну… мы, конечно, альтруисты, но и альтруистам хочется есть. И прикрыть зад какой-нибудь тряпкой. Желательно хорошо сшитой. Так что альтернативы не было, решили — деньги берем, но смотрим, с кого можно взять, а с кого нет.