Возвращение из мрака

Одухотворенно, как привидение, улыбаясь, дикторша объявила, что по просьбе «Вестей» трагедию согласились прокомментировать известные политические деятели. Обычно это означало, что появятся либо Немцов с Хакамадой, либо Жирик с Явлинским, и так по всем каналам и по любому поводу много лет подряд. Сидоркин потянулся выключить ящик, но на экране возникла вдруг улыбающаяся, похожая на ведьмино помело, физиономия Сатаркина, советника бывшего императора Бориса. Лет пять назад он ушел на покой, получив, как многие ельцинские подельщики откупное в виде то ли научного института со штатом в пятьсот голов, то ли одну из безнадзорных россиянских губерний.

– Погоди, – поднял руку Яша Холера. – Того я люблю слушать. Хочу понять, почему он всю дорогу дыбится.

Понять и на сей раз не удалось. Сатаркин не сказал ничего путного, лишь предупредил, что начался передел собственности и всем честным людям надобно быть настороже. Его место на экране занял известный творческий интеллигент, писатель Курицын. Говорил как всегда раздраженно и презрительно, словно обращался к душевнобольным. «Поймите, наконец, уважаемые россияне! Пока не будет окончательно отменена смертная казнь, как во всех цивилизованных странах, преступники будут все больше ожесточаться. Им нечего терять. Убив единожды, будут убивать до бесконечности, и по-человечески это вполне объяснимо. Что один труп, что десяток – приговор одинаковый – вышка. Мы сами не оставляем им ни единого шанса. Слава богу, президент, кажется, начал прислушиваться…» В заключение сюжета «Вести» показали эксклюзивную съемку, сделанную незадолго до первой кончины Атаева. Знаменитый бизнесмен побывал на открытии хосписа для беспризорных детей, самолично перерезал огромными ножницами алую ленточку. Камера выхватила крупным планом породистое, бровастое, усатое лицо со сверкающими черными очами. Никаких признаков того, что бизнесмен предчувствует приближение грозного часа. Фоновой заставкой почему-то пустили душещипательный шлягер Газманова: «Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом…» Впечатление сильное. Сидоркин вырубил телевизор.

– Извини, Яков Николаевич, больше мочи нет смотреть… Но и так все ясно. Это Магомай, больше некому. Его почерк.

– Спорить не буду, – согласился Холера. – Если не передумаешь, через день-два получишь адресок.

– Спасибо, – поблагодарил майор.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЧЕТЫРЕ ГОДА СПУСТЯ

ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ

К новому 2001 году поголовье россиян заметно уменьшилось. Но еще не настолько, чтобы не ощущалось нехватки продовольствия. Особенно худо жили в провинциях, зимой вымерзали от холода с отключенным за чьи-то долги электричеством, летом спекались от жары, тонули в паводках, мужчины околевали от паленой водки, женщины страдали от экзотических инфекций, завезенных со всех концов света, по городам шатались толпы одичалых молодых наркоманов, мелкие и крупные паханы повсеместно занялись политикой, но в массе свой народец душевно успокоился, ибо правительство Касьянова-Кудрина-Грефа денно и нощно внушало, что в стране наступила долгожданная стабилизация, завещанная Черномырдиным, уровень жизни растет не по дням, а по часам, и осталось только продать землицу, железные дороги и энергоресурсы, довести плату за убогие жилища до ста процентов, как, словно по мановению волшебной палочки, наступит всеобщее благоденствие. Феномен российских реформ, приведший к полной дебилизации населения, во всех крупных научных центрах мира внимательно изучали, пытаясь постичь его мистический смысл, опасаясь, не является ли стремительное крушение великой империи провозвестником неизбежного и скорого конца света, но счастливые, как всегда уверенные в светлом будущем россияне об этом не задумывались, по той простой причине, что у большинства не было ни сил, ни желание заботиться о чем-либо еще, кроме как о хлебе насущном на завтрашний день. Сбылась, наконец, давняя мечта младореформаторов, чикагских мальчиков и девочек: пенсионеры, это вредоносное исчадие прошлых времен, дольше всех грезившее о каком-то справедливом социальном устройстве, естественным путем сократились настолько, что их можно было не принимать в расчет. Из новых, состарившихся уже в условиях рынка поколений, мало кто дотягивал до пенсионного возраста, когда появлялась охота бузить, но и тут правительство собиралось подстраховаться и принять закон об увеличении срока выхода на пенсию.