Возвращение из отпуска

Легин смотрел на Петровича. Черные его волосы тоже, как и у Реостата, были забраны под воротник, но он еще и в косу их заплел для удобства. Лицо вождя межпланетных панков казалось бесстрастным.

Почему он здесь? Почему Реостат именно его выбрал для проникновения во Дворец?

Петрович искоса глянул на Легина и ухмыльнулся.

Легин понял.

Петрович слышал его мысли.

Легин быстро заблокировался, стерев свои мозговые сигналы; если бы он сейчас запустился, например, на «дрожь дракона», то перестал бы быть видимым вообще.

Петрович улыбнулся — уже не ухмыльнулся, а улыбнулся.

Легин осторожно пощупал его мозговое поле.

Его толкнуло.

Он не поверил себе. Он еще раз коснулся поля Петровича и внезапно ощутил, как проваливается в какую- то яму. Это Петрович раскрылся.

Легин впервые в жизни отчетливо, дословно, а не набором эмоций, понял мысли другого человека:

«Не надо так волноваться, браток. Все нормально!».

— Вот это да, Петрович, — сказал он вслух, едва устояв на ногах. — Сколько вуалей у вас психополе?

— Около семисот, — вслух ответил мгновенно и наглухо закрывшийся Петрович. Он очень вовремя закрылся: Легин едва удержал тело в подчинении себе.

— Бо-ож-же мой, — сказал Легин. — И вы с семьюстами вуалей… панкуете?

— Все так, — кивнул Петрович. — Панкую.

— Не верю, — сказал Легин.

— А я не могу объяснить, — сказал Петрович. — История длинная, да она тут и ни при чем. Сами понимаете… давай на ты, а?

— Давай.

— Сам понимаешь, я мог поменять гражданство, вот как ты… учиться там, то-се… А мне вломак. Было вломак.

— А сейчас?

— А сейчас уже не вломак, — мрачно сказал Петрович. — Можно не напрягаться до определенного предела. А дальше — смерть. А умирать-то, браток, не хочется.

Они помолчали. Реостат с пола проговорил:

— Да, сынок, Миша — это тебе не фунт изюму. Он зага-адочный, едрит его налево…

Петрович хмыкнул.

— Лентяй он, а не загадочный, — проворчал Лестер, продолжавший короткими толчками нащупывать слабые места замка. — С такой психосилой уж я бы нашел дела поинтереснее, чем бесконечно таскаться из Космопорта на Телем, оттуда опять в Космопорт, оттуда в Париж и так по кругу.

— Ну и я уже нашел, — тихо, но ехидно отозвался панк. — Вот же я здесь.

— Это не ты нашел, — обернулся Лестер, сверкнул глазами из-под спутанных светлых волос и опять уткнулся в замок. — Это оно тебя нашло. В лице дядьки Реостата и Легина вот еще…

Семьсот вуалей, думал Легин (на всякий случай все же за камуфлирующим барьерчиком). Боже, семьсот! Да я при трехстах тридцати был самым сильным на курсе. Из более сильных я знал одного только человека — учителя Ямадзуки, и у него было триста девяносто! Нет, вру. Еще был черный пророк Ока на Шилемауре, но я сам вблизи его не видел, только издали. Вблизи его видела Лина Джаспер и утверждала, что по ощущению его психосила достигала пятисот вуалей. Но семьсот?!

Замок лязгнул. Лестер с кряхтением встал, отдавая Легину диггер. Со свистом задул ледяной ветер.

— Влезем мы туда вчетвером-то? — усомнился Реостат, приоткрыв лючок и светя в него фонариком с запястья.

Легин и Петрович заглянули в подпалубное пространство, стукнувшись шлемами. Свистел ветер.

— Фигня-а, — сказал Петрович с чисто Реостатовой интонацией. — Влезем.

— Ну, благословясь… — сказал Реостат и перекрестился слева направо. Легин перекрестился справа налево. Лестер на секунду прикрыл глаза. Петрович посмотрел на них, мрачно пожал плечами — и полез под палубу первым.

Влезли, защелкнули люк. Под палубой было еще холоднее, чем в коридоре, темно, а разреженный, отработанный воздух почти не содержал кислорода. Автоматика скафандров сама отреагировала — запустила обогрев, изолировала дыхательные системы. Четыре луча — один с Легинова подшлемника, три с запястий остальных — обшаривали тесное помещение, даже не помещение, а узкий лаз между толстыми черными трубами. Внутри труб клокотала вода.

— Вот, — луч Легинова фонаря уперся в красный лючок под ногами.

Снова утомительная возня с диггером, лязг — и еще более сильный ветер, рвущийся вниз. В потоках ледяных газов они спустились в чрезвычайно узкий черный зев. Лучи высветили клепаные стальные стены, скошенный стальной пол, мощные стальные ребра шпангоутов. Лязгнул закрываемый люк. Здесь было уже чрезвычайно низкое давление и страшно холодно. Они оказались в пространстве между коммуникационным подсекторным горизонтом и открытым космосом. Вряд после того, как эти сектора были смонтированы тысячу четыреста лет назад, здесь бывал хоть кто-нибудь.

Перед ними был аварийный тамбур — выход в провал между секторами и Дворцом. Легин сказал:

— Теперь я.

Он осторожно, без помощи диггера, отжал внутренний люк. Ничего не случилось: внешний люк был закрыт.

— Мы должны все вчетвером влезть сюда и закрыть внутренний люк, — сказал Легин.

— Может, проще сразу открыть внешний? — спросил Петрович.

— Дубина, — ласково отозвался Реостат. — Здесь, конечно, низкое давление, но примерно две десятых атмосферы есть. Что будет, если мы начнем открывать люк?

— А что будет? — с детским любопытством спросил Петрович.