Возвращение из отпуска

Зал был разгромлен. Повисли на нитках простреленные, истерзанные гардины. Все было засыпано белой мраморной крошкой. Под ногами хрустела стеклянная пыль разбитых телекамер.

Вдоль дальней стены, у сорванных с петель ворот, лежали в ряд, оскалив заросшие щетиной грязные лица, шесть трупов в полосатых заношенных пижамах. Еще четыре трупа угадывались в черных грудах пепла за и перед воротами: это поработал скрэчер Реостата.

В центре Зала два высоких чернокожих гренадера, оба окровавленные и наскоро перевязанные, хмуро скручивали вяло сопротивляющегося, вяло богохульствующего мужчину в полосатой пижаме, последнего из одиннадцати.

Возле опрокинутого трона сидел на ступеньке, свесив усталые руки, шкипер Роби Кригер по прозвищу Реостат. Вместо черного пиратского платка его голова была замотана свежим бинтом, сквозь который проступала кровь.

А рядом с ним, накрытое содранным со стены бархатным бело-синим знаменем Империи, лежало грузное, рослое тело.

На подгибающихся ногах Генеральный Программист подошел к телу. Сердце его заполнила невыразимая тоска.

— Держись, брат, — сказал ему Реостат.

Сатклифф медленно наклонился и отвел край знамени с лица лежащего.

Глаза Ричарда Лестера были покойно закрыты, на губах застыло подобие улыбки. Спутанные волосы были аккуратно убраны со лба. Стивен отвел было бархат дальше, но увидел кровь, клочья скафандра и вновь накрыл лицо старого Рыцаря Света. Сев возле Реостата, он внезапно охнул и затрясся.

Рыжий шкипер обнял его за плечи. Подошел Легин и сел рядом с Реостатом. Бросив завязанного буквально в морской узел каторжника, подошли и сели по другую сторону тела Сейеры.

— Я же сам сказал ему: иди, помоги нашим… — только и выговорил Сатклифф.

— Ну, ну, браток… — похлопал его по плечу Реостат. — Он бы и сам пошел, и никто его бы не удержал, ты же знаешь… А без него мы бы не справились. Он вышел, как башня, страшный, огромный, прямо под огонь, поднял ружье и тремя выстрелами свалил троих, и пал он, как герой, лицом к врагу. Знаешь, как в стихах: дай Бог таких нам похорон…

— Гренадеры! — вдруг застонал Стивен. — Что ж вы его не прикрыли?!

— Сейеров они зажали в вестибюле, — тихо сказал Легин. — А я был с пистолетом, один против шестерых автоматчиков, и Реостат был только что ранен.

— Сынок, не обижайся, — судорожно вздыхая, произнес Генеральный Программист. — Я просто…

— Я понимаю, — ответил Легин.

Сатклифф замотал головой и встал. Легин поднялся за ним следом.

Сатклифф подошел к корчащемуся на ковре каторжнику.

— А, так это старый знакомый, — проговорил он брезгливо. — Бит Турзал.

— Это — Бит Турзал? — несколько оживился Легин. — Вот и ладно.

Он схватил бритоголового за воротник, рывком поднял на ноги и потащил за собой. Тот заорал от боли. Вставая, Реостат прикрикнул:

— Но-но, падаль, я те поору, шакалий помет! — он обернулся к Сейерам: — Ребята, Зал и вестибюль за вами. Где Миша?

Откуда- то из угла послышалось:

— Здесь я…

Сатклифф вгляделся и охнул. Реостат покачал головой:

— Что ж ты уполз, Петрович?

— Больно, — отозвался тот.

Сатклифф вместе с Реостатом подбежал к распростертому на ковре длинноногому Петровичу. Сжимая руками голову, тот, тихонько шипя, перекатывался с боку на бок.

Сатклифф присел на корточки и дотронулся до Петровича. Как электрический ток, обожгло его отчаянное, физически невыносимое ощущение чужой чудовищной боли.

— Что с ним? — спросил Стивен.

Подошел Легин, наложил руки на затылок Петровича, запустив пальцы в его густые длинные волосы, проговорил:

— Прости, Петрович, сразу не сообразил…

Петрович протяжно застонал и перестал дергаться. Лицо Легина заострилось, обозначились желваки на скулах, морщины под напряженно прищуренными глазами.

— Это же не просто каторжники, — объяснил Реостат. — Ты же должен знать. Это крупнейшие, знатнейшие слуги Врага, мощные бойцы, своего рода гренадеры Хозяина.

— Да, я помню, — отозвался Сатклифф. — Среди них были мощные черные психократы, так называемые рефаимы. Мы же их тогда допрашивали. Браутон, Лири, Бэррос, три крупнейших черных психоподавителя. Но меня уверял доктор Порто, что им заблокировали психоизлучение.

— Вот так, значит, качественно заблокировали… Они хотели, видимо, сразу подавить нас всех и взять голыми руками, но их удар принял Петрович.

— Он психократ?

— Мощнейший из известных мне, — откликнулся Легин, массируя голову Петровича. — Семьсот вуалей.

Сатклифф присвистнул.

— Он был один, а их было несколько, и они его перегрузили, — продолжил Реостат. — Выдержать Миша выдержал, но что- то у него там надорвалось, что ли…

— Это синдром Шнеерсона, — объяснил Легин. — Что- то вроде короткого замыкания в мозгу. Я его сейчас анестезирую, но ему придется лечиться.

— Дядьку Дика жалко, — пробормотал Петрович и замолк.

— Спит, — констатировал Легин и встал, смертельно бледный, встряхивая занемевшими кистями рук. — Идем, — он снова, как куль, подхватил с ковра взвывшего Турзала и поволок к двери. Мистер Стаклифф, идемте, покажете нам, что получилось, и допросим этого мерзавца. А потом будем решать, что делать.