Возвращение к истокам (СИ)

Я реально перестаралась. Подъем по лестнице на третий этаж дался мне с трудом — колени дрожали, так и норовя подкоситься. Приходилось держаться за перила и мечтать о мягкой кровати. Душ потом, когда отдохну. А пробежки нужно сделать регулярными, а то совсем себя запустила — и морально, и физически. Страдашки мне чести не делают. Отстрадала свое — хватит.

Перила закончились вместе с лестницей. Коварные! В коридоре-то не за что держаться. И дверь в мою каморку, как назло, в конце этого самого коридора. Сорок чертовых метров без опоры.

По инерции получилось сделать три шага. Всего три шага, прежде чем замереть. Потому что коридор пустой, нет никого, да и кому тут быть, если на нашем этаже лишь ясновидцы и хегни, а ни те, ни другие по дому шастать не любят.

Эрик шел навстречу, как ни в чем ни бывало. Один. От странной интимности — лишь я, он и приглушенный, желтый свет кованых бра — я растерялась. И понимала, что стоять глупо, но ничего не могла с собой поделать. Ноги будто вросли в треклятый пол!

Впервые с момента ссоры мы одни в почти замкнутом пространстве. И взгляд, которым Эрик по мне мазнул, лишен привычного холода. Или показалось?

Дыши, Полина, дыши. Что же ты, как школьница, застыла тут, мнешься? Жизнь не кончается на расставаниях.

Поэтому я вздохнула и сделала шаг. Наше движение друг другу напоминало танец, в котором вел Эрик. Я лишь подстраивалась. Танец мне не нравился. Хотелось поскорее его закончить, спрятаться за закрытой дверью и отдышаться. Сбежать? Пожалуй. Но лучше так, чем раскрывать эмоции, которых от тебя не ждут.

Мы почти поравнялись, чтобы разойтись, когда в шаге от мнимой свободы колени у меня все же дрогнули. Подвели. Уверена, удержаться на ногах я бы смогла — подумаешь, споткнулась.

Прикосновение обожгло. И от запахов — родных, близких, но затертых памятью — потемнело в глазах. Цитрус. Кедр. Карамель. Прозрачный холод глаз. Голос хриплый, пробирающий. От него еще сильнее колотится сердце.

— Осторожнее, пророчица. Упадешь еще, поранишься.

Выдох — слишком громкий, и волнение скрыть не удается. Цепляюсь взглядом за его взгляд, как крючком, стараясь удержать. Но он срывается скользкой рыбой. Эрик отпускает меня и идет дальше. А я стою еще несколько минут, боясь спугнуть его запах, оставшийся на одежде.

Цитрус. Кедр. Карамель.

И горячей волной накатывает понимание: я потеряла его.

Нет, человека нельзя потерять, он же не кошелек. Однако наши отношения треснули, и трещину эту ничем не замажешь. А это значит…

Нужно жить дальше. Забыть. Возможно, Эрик больше не злится и выслушает. Если ему все равно… Будет больно, но я переживу. А сейчас дело важнее. Гарди и его излечение. А если так, то нужно поговорить, выяснить, что Эрик думает об этом. Вести себя, как добропорядочная и послушная хищная. Не будем же мы друг от друга вечно бегать.

Если ему все равно… А если нет?

Когда в ванной я посмотрела на себя в зеркало, из груди вырвался невольный стон. Ну почему я встретила Эрика именно сейчас, после пробежки? Растрепанная, потная, щеки горят, а волосы… Черт-черт-черт! Единственный раз, когда Эрик решил заговорить со мной, я в таком виде. Конечно, Алиса на моем фоне выигрывает. Она-то всегда опрятная, причесанная и помнит про духи.

Почему-то стало обидно оттого, что я себя запустила. Сижу тут затворницей, забыла, что такое косметика, утюжок для волос и мини-юбка. Нет, к мини я не готова даже чтобы заткнуть за пояс Алису. Да и не умею я правильно использовать все эти женские штучки. Хлопать ресницами, томно вздыхать, соблазнительно поводить плечом.

Единственное, что у меня есть — повод.

Говорить о деле проще. И это лучше, чем ни о чем не говорить, теряться в догадках. Давно нужно было, а я медлила. Но не сегодня. Сегодня наберусь, наконец, смелости.

Карамельный шлейф рассеивался, и мне было жаль, что нельзя запихнуть запах в банку.

Одевалась я быстро. Руки тряслись от волнения, и никак не получалось застегнуть чертову пуговицу на джинсах. Я накрасилась даже — впервые за несколько месяцев. Губы тронула блеском. Наверное, выглядела глупо с этими своими приготовлениями. Хотелось нравиться ему, заставить вспомнить, как он шептал мне на ухо всякие милые словечки. Как прикасался. Он любил ко мне прикасаться. Теребить мой мизинец, когда был чем-то озабочен. Водить большим пальцем по запястью.

Почувствовать его оказалось легко. На первом этаже, в кабинете. Дымка задумчивости. Оттенок грусти. Сосредоточенность.

Шаг. Еще один. Картины на стенах провожают. Мне страшно и в то же время волнительно. Звук шагов глушится мягким ковром.

На пути мне встречаются люди, они задают вопросы. Я им что-то отвечаю, улыбаюсь даже, правда, растеряно. У меня есть цель. Она прячется за тяжелой дубовой дверью, и по пути я репетирую речь. Я войду спокойно и попрошу Алису выйти. Дождусь, когда она — раздосадованная и злая — закроет за собой дверь. Выдержу тяжелый взгляд Эрика. Скажу о Гарди. О Хауке. О том, что сейчас не то время, чтобы ссориться.