Возвращение к истокам (СИ)

— Располагайтесь, — гостеприимно сказал он и подтолкнул оцепеневшую Лидию к софе. — Мне нужно приготовиться. И да, — на этот раз он повернулся к Владу, и за внешней насмешкой проступила угроза, — дабы предотвратить ненужные попытки… этот дом защищен.

— Никто не выйдет, — задумчиво кивнул Влад.

— И не войдет, — уточнил Первый и исчез.

Готовиться, видать, пошел.

К чему?

— Зачем мы здесь?

Лидия опомнилась быстрее меня. Она испуганно озиралась, косилась на Богдана, словно искала в охотнике поддержки.

— Он нас убьет, — зло выплюнул Богдан и дернул цепь, будто пытаясь вырвать из пола кольцо, к которому она была прикреплена. — Чертов зверь!

— Убьет?..

Мои губы онемели. Пересохло горло — от испуга, наверное. Все же такого поворота я явно не ждала и к нему не готовилась.

— Послушай, Полина. — Влад развернул меня к себе и сильно сжал плечи. — Времени у нас не так много, так что придется импровизировать. Херсир считает, есть ритуал, способный умилостивить богов, чтобы те сняли проклятие с него, Лив и Гарди.

— Какое проклятие?

— Вернуть все, как было. Сделать их такими, какими они родились изначально. Людьми. Херсир боится Хаука, Поля, и не собирается больше убегать.

— Хочешь сказать, есть ритуал, способный сделать Первых людьми?! — удивилась я.

Влад покачал головой.

— Не только Первых. Нас всех.

Прозвучало неправдоподобно. Дико. Я и вдруг человек… Без кена, дара предвидения, без способностей сольвейга. Попыталась вспомнить себя прежнюю, до знакомства с атли. Не получилось. Казалось, я с рождения в курсе о принадлежности к хищным.

— Мы станем людьми, — повторила вслух, чтобы свыкнуться.

— Мы не станем, — откликнулся охотник и еще раз с остервенением рванул цепь. Та, естественно, не поддалась. — Оглохла, что ли? Мы умрем!

— Богам нужна жертва, — мрачно подтвердил Влад. — По одному представителю каждого вида.

— Мы — жертва?!

Богдан кивнул. Лидия заплакала, закрыв лицо ладонями.

Ну же, ясновидица, ты сильная. Подумаешь, умрем…

Умрем.

Мы. Умрем.

Я больше никогда не вернусь домой… Алана не увижу. От него пахнет молоком и лавандовым маслом, а когда я целую его в макушку, торчащие волосы щекочут нос.

Но, наверное, это милосерднее — умереть тут. Во всяком случае, лучше, чем от щупалец Хаука. Для меня.

А для них?

— Постой, ты сказал, по одному каждого вида. — Я повернулась к Владу. — Богдан — охотник. Лидия — ясновидец. Только не говори, что пришел сюда умирать вместо меня!

— Вместо тебя не получится, увы. Потомок Лив Херсиру тоже нужен.

— Потомок… Лив?

— Не ожидала? Я тоже. Считается, что их не осталось, кроме Первого сольвейга. Однако оказалось, у Лив был еще ребенок — от хищного. Так что ты тоже часть древности, привыкай.

Сегодня прям день крышесносных открытий! Я — потомок Лив? Быть не может! Хотя… Картинки там, на пороге: древний лес, мягкий мох, шепот на ухо — все это могли быть ее воспоминания. Проснувшаяся кровь? Не она ли привлекла нас с Эриком друг другу? Древность к древности. И тогда наши чувства могут оказаться ненастоящими, навязанными генетической памятью… Удобно так думать. Особенно, когда перед глазами встает довольное лицо Алисы.

— Бла-бла, — подал голос Богдан. — Пустые разговоры. Мне показалось, у тебя есть план.

— Такой себе план, — честно признался Влад. — Херсир боится Эрика. А если не боится, то опасается. Иначе он не торопился бы так, чтобы успеть раньше, чем Глеб сообщит Эрику.

— Насколько я вижу, Эрика тут нет, — скептически отозвался Богдан. — Так что план действительно такой себе.

— Эрика нет, — согласился Влад и посмотрел на меня. — Но есть та, кого он услышит.

Меня? Серьезно? Я — последняя, кого Эрик станет слушать! Да и кеном мы давно не обменивались — связь могла затереться, особенно если расстояние между этим местом и домом значительное.

— На твоей жиле его печать, — уточнил Влад уже тише.

Печать. Ее я чувствую. Легкое жжение в животе. Натянутая жила. Она стремится к тому, кто ее заклеймил. Зовет. Дозовется ли? Услышит ли он? А если услышит, то…

— Постарайся, Полина. У нас действительно мало времени…

Несмотря на сомнения, я послушно закрыла глаза. Постаралась отрешиться от реальности, которая грозила гибелью, и гибель эта рождала страх. Страх — естественная реакция организма на опасность. Проявление инстинкта самосохранения. Его у меня иногда получалось приглушить. Возможно, и сейчас получится.

Вторым слоем шел страх иного рода. Эрик наверняка меня ненавидит. Не желает общаться. И если раньше это удавалось игнорировать, скрываясь в полутемной, пыльной спальне, то сейчас укрытия пали. Прятаться негде. И на волю вырвался страх быть отвергнутой. Ведь если Эрик сейчас не услышит, не откликнется, перед смертью я буду знать, что он меня бросил. Окончательно.

Не этого ли ты хотела, Полина — определенности?

И этот слой бессознательного я сорвала без сожалений. Горькая правда лучше сладкой лжи. А еще говорят, смерть затирает воспоминания.

«Эрик, — позвала я мысленно. — Если ты слышишь, если ты все еще… Мы в беде! Со мной Лидия, слышишь! Она должна жить. Ты должен ей, ты должен Гектору!»