Возвращение к истокам (СИ)

— Тебе смешно? — обиженно поинтересовался Эрик.

— Извини, но ты… сам… и она… — Ответ вышел путанным из-за спазмов и коротких смешков, которые я никак не могла остановить. И понимала: если не получится, начнется настоящая истерика, с соплями, глубокими всхлипами и слезами в три ручья. Поэтому я старалась дышать и не думать об Алисе, наказаниях и дурацком ноже, который хотелось от всех спрятать, а лучше — зарыть в саду.

— Что я сам?

— Немного странно, не находишь? Твоя эта… Алиса приходит сюда, орет на меня, хватает за руки. А я нервная, между прочим! Паркет вон испортила…

— Черт с ним, с паркетом!

— Хорошо, черт с ним, — кивнула я. — Ты приходишь, потом она… Орет. А виновата я? Серьезно? Давай на меня все грехи повесим!

— Полина…

— Что — Полина? Поверь, я сама прекрасно справляюсь с ролью палача для себя!

Я отвернулась и подошла к окну. Тяга защитить артефакт была практически непреодолимой, но я убедила себя, что Эрик не знает, где он лежит, а если узнает и захочет забрать, я все равно противиться не смогу — он сильнее. Особенно сейчас, когда силы у меня были практически на исходе, несмотря на сон и отдых. Все же я много кена потратила в хижине Херсира, пытаясь пробить защиту.

— Что тебе сказала Алиса?

Эрик, похоже, сдаваться не собирался. Оставлять меня в покое — тоже. Значит, впереди день разборок, к которым я оказалась совершенно не готова. В голову лезли совсем другие мысли. О Гарди и том, хватит ли мне сил его излечить. О Лив. О том, где она может прятаться. О Хауке, который затаился.

Лужайку перед домом заливало солнце. Трава пробивалась нежно-зелеными полянками. Защитницы сегодня тренировались без Эрика — лишь с Гектором и Никой. Алисы среди них не было, как и Дарлы. Шепчутся, небось, перемывают мне кости. Ну их! Солнце проникало сквозь мутное стекло и грело кожу.

На вопросы об Алисе отвечать не хотелось. Вообще все вопросы Эрика таили в себе некий тайный смысл, вникать в который — себе дороже.

— Какая разница, что она сказала? Извини, мне не хочется обсуждать твоих любовниц. Или, может, уже стоит называть ее невестой?

Эрик, казалось, опешил. Несколько мгновений молчал, будто придумывал ответ. Ну а что? Я тоже умею задавать неудобные вопросы. Могу поклясться, этот был для него неудобным. Потому он и ответил на него своим вопросом:

— Это что, ревность?

— Эта пытка пострашней тринадцати ударов, которыми ты пугал меня. Когда я услышала вас в кабинете…

— Ты подслушивала? — удивился Эрик настолько, будто я сказала, что ем младенцев на завтрак. Будто подслушивать — это нечто уникальное и удивительное в нашем мире. Все подслушивают… время от времени. Мне вообще с этим везет — случайно получается.

Я пожала плечами.

— Пора привыкать считать себя дрянью. — Повернулась к нему, так как остро захотелось посмотреть на его реакцию. — Так когда ты женишься, Эрик?

— Ты плохо знаешь меня, если считаешь, что я могу жениться тебе назло, — обижено ответил он. От выражения его лица защемило в груди. Навернулись тщательно сдерживаемые слезы. Запечатанная за семью замками тоска вырвалась.

И я снова отвернулась. Сдалась. Вина давила на плечи. Неприятными волнами накатывала горечь. Показалось, Эрик ищет мне оправдания. Ищет и не находит, оттого злится. Оттого снова пришел. Зачем? Для предательства не бывает оправданий.

— Ты прав, я тебя не знаю. Я и себя уже не знаю… Но мне действительно жаль, что я сделала тебе больно. Меньше всего хотела этого.

Глупо было думать, что какой-то ритуальный нож и ритуальное убийство может решить проблему…

— Мне стоило остаться с сольвейгами. Зря я послушала Барта…

Если бы не послушала, пришлось бы умирать? Вопрос, на который нет ответа. И не будет. А значит, не стоит заморачиваться, но мысли, как надоедливые насекомые, ползают в голове, отвлекают.

— Я тебя не узнаю. Что-то случилось с нами, а я не заметил? Тебе чего-то не хватало? Ты ведь на самом деле не такая.

— А какая? — Горечь все же прорывается, и частично я делюсь ею с Эриком. У него есть своя, и она меня душит. Перед глазами мошки ползут, и я стараюсь не сорваться, удержать себя, а для этого обнимаю за плечи. Пытаюсь защититься — от его обиды, от мнения, которого не изменить… наверное. Или зачем он здесь? — Если тебе будет проще, накажи меня, Эрик. Только мучить перестань.

Он резко шагнул ко мне и неожиданно оказался рядом. Развернул к себе. Слишком близко. Рядом с ним воздух густой, как карамель. Сладкий. Приторный. Он оседает на гортани, заставляет вдыхать глубже. От него кружится голова и путаются мысли.

— Действительно думаешь, что я мог бы сделать с тобой такое?

Я пожала плечами.

— Почем мне знать…

— Я сказал это и сам себя возненавидел. До сих пор ненавижу.

— Какая разница, Эрик? Хуже уже не будет.

Его рука скользнула по моим волосам, по плечу, несильно сжала ладонь. Я только сейчас поняла, насколько замерзла тут. Эрик теплый, а я… Мне приходится замораживать себя изнутри, потому что иначе я сойду с ума.