Возвращение к людям

— Там две тени… Салли увидеть их далеко, в прерии. Мы молчать — не зная, что это быть. Потом убедиться — люди!

— Кто именно? Охотники… или бандиты?

— Нет! Они в шкурах — такие не носить синий человек!

У меня слегка отлегло от сердца — хотя, по прошествии некоторого времени, многие бывшие уголовники, в большинстве своем, заменили истрепавшуюся одежду на кожу и мех зверей. Мы напряженно ждали. После возвращения Дока никто больше не приходил к нам из большой долины. Кто бы это ни был — враг или друг — повторения того, что произошло в форте в наше отсутствие, не хотел никто. И мы были готовы его защищать!

Послышался недоуменный возглас, и я еле сдержал Стопаря, приготовившегося метнуть на шум копьё.

— Брат мой, Дар! Слышишь ли ты голос Белой Совы? Или глаза индейца внезапно перестали ему служить?

— Я всегда рад тебя слышать, Сова!

— Мои глаза не видят костра твоего очага! Я не узнаю этого места — хотя был здесь всего две недели назад!

— Это та самая стена, которую я хотел возвести всегда! Бугай! — я повернулся к сыну Стопаря. — Возьми факел и посвети нашему другу!

Индеец пришел вместе с женой. Лекарства ли, или заклинания Стары — молодая женщина быстро поднялась на ноги. И, едва она почувствовала в себе силы пуститься в дальнюю дорогу — упросила Сову немедля проследовать в форт.

Зорька хотела увидеть Нату, с которой очень сдружилась в последнее время, а после того, как они обе попали в плен, ощущала себя связанной с ней и иными узами. Индеец не возражал — по своим собственным соображениям…

Мне на удивление, весь последующий день Сова не упоминал о Нате и даже не навестил ее — все утро и почти весь последующий день он просидел на самой вершине скалы, будучи недвижим, словно изваяние… Он медитировал, устремив свой взгляд куда-то вдаль — в широту и простор степей.

Прошло два дня. Ната угасала на глазах. Она полностью перестала принимать пищу. Попытки её накормить кончалась ничем — ее моментально выворачивало, причем рвота могла продолжаться довольно долго, после чего она ещё больше слабела. Мы испробовали все, что только мог придумать Док — не помогало ни что. Болезнь убивала ее изнутри, медленно и верно разрушая организм девушки. Было даже странно, что она еще жива…

К исходу дня я проводил индейца к нашему шалашу. Его усталые глаза с тревогой посмотрели в сторону дежурившей у постели Элины.

— Что?

— Спит. Забылась…

Сова присел рядом и, взяв безвольную и исхудавшую руку Наты, стал нащупывать пульс:

— Сердце Маленького Ветерка бьется еле слышно, мой брат…

— Знаю. Мне кажется, что и моё стало стучать так же.

— Зорька хочет увидеть свою подругу, прежде чем… Ты позволишь?

Я молча опустил голову.

— Пусть войдет… Док поднял Ясную Зорьку. Но мне он не оставил надежды.

Если бы были нужные лекарства. Если бы Док был Доком!

Сова отрицательно покачал головой:

— Нет. Горе затмило твой рассудок. Он умеет лечить. Рана твоей жены слишком сложна — она внутри. А он лучше разбирается во внутренностях животных, чем человека. Мужайся, мой брат!

— Лучше бы меня ударили, Сова. Почему я так медлил?

— Ты бежал быстрее всех, мой брат! Не кори себя понапрасну! Но разреши мне осмотреть ее. Всю. Если слабым оказался настоящий доктор — вдруг, что-то тебе сумеет подсказать индеец?

— Ты хочешь испробовать свои средства?

— Да. Но глаза Белой Совы должны видеть тело девушки.

Я заколебался лишь на мгновение… Элина вопрошающе посмотрела на меня, и я кивнул.

— Что ж… Пусть так и будет. Раздень ее, если так хочет шаман прерий…

Сова еле уловимо кивнул, похоже, он ждал именно этих слов.

Вошедшая Зорька тихо охнула и опустилась на колени возле тела своей подруги. Индеец долго смотрел в лицо, забывшейся тяжёлым сном, Наты, потом встал и, взяв меня за руку, вывел наружу. Зорька, еле сдерживающаяся сама, осталась утешать, давшую волю слезам, Элину.

— Великое небо оставило мне мою скво… Твои лекарства и знания Дока помогли ей встать на ноги. Я благодарен тебе, друг мой! Но моё счастье омрачено тем, что видят мои глаза. Маленький Ветерок… ей совсем плохо.

Готов ли ты проститься с ней?

Я закрыл лицо руками и опустился на землю. Сова сел рядом.

— Я знаю твою боль… Дина, Тихая Вода, снится мне… Она будет рада встретить свою подругу в стране, где не бывает боли. Но мне всё же легче, чем тебе. Моя жена умерла сразу, и я не испытал страха за её жизнь. Только горечь… Тебя же он не покидает.

— Эх, Сова… Что мне делать? Она — всё для меня… Мог ли я подумать, что встречу её и полюблю? Она совсем еще ребенок — а стала для меня всем! Я свыкся с тем, что настало, я учусь у тебя принимать новую жизнь! Но я не могу смириться с тем, что она уходит от меня!

— У тебя тяжкий груз на душе…

— Да…

— Я искал и нашёл утешение в объятиях Ясной Зорьки. После гибели Дины, она стала мне вдвое дороже, и она это знает. Она сумела облегчить мое горе, и оно перестало казаться мне таким тяжелым… Огненная Красавица, думаешь ли ты о ней? Ты же не один, мой друг. Не отвращай от нее своего сердца!