Возвращение к людям

Кроме волков и крыс, возникли и новые, довольно плохие обстоятельства — в виде отсутствия знакомых родников, где можно было бы утолить жажду. В

Низинах — так индеец называл эту область — появились скопища летающих кровососов. Это объяснялось сильно заболоченной местностью, после разлива реки. Сказалось и отсутствие удобных троп — почва хлюпала под ногами, и в нескольких местах нам пришлось делать порядочные обходы, чтобы не попасть в трясину. Мы столкнулись и с другим открытием, о котором раньше и не подозревали. На наших глазах, выскочивший из травы крол угодил в заросли громадных лишайников, цепляющихся за ноги очень острыми кривыми иголками.

Они моментально обездвижили зверька и втащили его внутрь большого цветка, где вместо безобидных тычинок и пестиков, виднелись окровавленные резцы…

Цветок сомкнулся и по изменившемуся цвету стебля, мы поняли, что он начал свою страшную работу по перевариванию животного заживо… Также из земли стали не редки резкие выбросы остроконечных стеблей — пик, длиной до метра. Попасть на верхушку такого побега, выскакивающего с быстротой змеи, означало ту же смерть, только еще более мучительную. Побег, впившись в тело обреченного, сразу принимался всасывать в себя кровь и через полчаса от погибшего оставался только бледно-синий труп, полностью лишенный какой-либо жидкости в организме. Мы не видели самого процесса, как в случае с кроликом, но видели последствия того, как под выброс попал кто-то из людей… Дорога в разрушенный город была надежно защищена — мы могли жить в своем доме, не боясь нападения.

И все же, зная о том, что в долине, за скалами, есть люди, мы больше не могли этого игнорировать. То я, то Ната, поглядывали в сторону юга, вздыхая и теряя настроение… Какими бы они нам не показались в первую встречу, но это были люди! А мы не могли всю жизнь провести затворниками…

— Куда мой муж так тоскливо смотрит?

— Туда же, куда смотрит и его подруга — Маленький Ветерок. Дуновение твоего дыхания напоминает мне о том, что мы оба желаем одного и того же…

А если говорить не языком Совы — не отправиться ли нам опять в долину? Или я ошибся на твой счет?

— Да, — Ната без особого интереса смотрела вдаль, на скрытые в мареве очертания высоких скал. — Помнишь, мы хотели дойти туда, до самых гор?

Если бы не встреча с индейцем — мы бы могли там…

— Что могли?

— Я не знаю, Дар. Наверное, и ты тоже. Но мне кажется, что мы с тобой думаем об одном и том же…

Я покосился на девушку…

— Бросить подвал? А все, что в нем храниться?

— Это сдерживает и меня… Но так мы превратимся в отшельников!

— В отличие от них, — я говорил о людях долины, и Ната меня прекрасно понимала. — Мы обеспечены всем и надолго… Бросать все неразумно. Но и жить так, конечно, тоже. Сова упоминал о каком-то празднике Мены — мы можем подгадать так, что придем в поселок как раз к нему. Если ты хочешь, разумеется…

Ната улыбнулась:

— Хочу. Мы можем встретить там и других людей — тех, кто, как и наш индеец, бродит по долине. Нам ведь необязательно для этого переселяться отсюда! Давай просто побродим там, как и они, присмотримся получше — тогда и станем решать.

— Сова сказал, что он тоже придет на праздник. Я думаю, он будет нас ждать.

Ната повисла у меня на шее…

Стали ли мы опытнее или сказалось то, что мы закалились дальними переходами, но с каждым разом мы проходили за день намного больше, чем в прошлое время. Всего четыре дня, после выхода из подвала, нам понадобилось для того, чтобы оставить за спиной узкий проход между рекой и скалами. Ни стаи собак, ни какие-либо иные звери, не мешали нашему продвижению. Помня о том, каким неожиданным и губительным может оказаться внезапное наводнение, мы решили пересечь низину, как можно быстрее, даже не делая крюк, чтобы зайти в типи индейца, которое было совсем рядом. Прошло уже более полугода, с тех пор, как над нашими головами потемнело небо и стали валиться дома. За это время мы оба превратились из городских и неприспособленных к жизни на природе жителей, в двух выносливых и сильных охотников. Мы оставили дома свои копья — мой лук и дротики Наты пригодились гораздо больше, при встрече с живностью, а нападения крупных хищников мы практически не боялись — присутствие Угара давало нам возможность всегда принять заблаговременные меры. Да и не так-то легко было напасть на отряд, где кроме клыков могучего пса, в схватке мог принять участие острейший клинок, носимый мною на спине. К нему добавлялась твердая рука девушки, которая бросала свои дротики с поражающей меня точностью и силой. Все вместе мы являли собой хорошо вооруженную и сплоченную «стаю» — и волки, и собаки, встречавшиеся на пути, прекрасно оценивали это и не спешили устремляться по нашим следам, довольствуясь более доступной дичью.

— Сова говорит — разнотравье, или — прерии.

— Разнотравье красивее. А степи — привычнее. Я не во всём согласен с ним, но кто знает… Видимо, многое, про что он рассказывает, приживется среди тех, кто остался…