Возвращение к людям

— А как же?..

— Элина… Лина, — я как можно мягче произнёс ее имя, делая шаг навстречу.

— Мы ничего уже не можем сделать… Всё кончено, девочка… Нам нужно уходить.

Её глаза вновь подёрнулись влагой. Ната шагнула к ней и утёрла их, как старшая сестра сделала бы это младшей…

— Пойдём, Лина. Мы не можем здесь долго оставаться. Эти звери — страшные соперники даже для здорового охотника. А Дар ранен, и Угар тоже. Его лук сломан. И в прерии еще есть немало зверей, которые будут не против нами… напасть на нас. Нужно уходить. Пойдём…

Она увлекла девушку вперёд. Та бросила отчаянный, последний взгляд в сторону холма и, поникнув, тоже зашагала вслед скрывающейся за поворотом

Наты. Из-за деревьев выскочил Угар. Он доковылял до Элины — пес передвигался с трудом, но уже не полз, а только хромал — и ткнулся мордой в руку девушки. Та, без звука, опустилась на колени…

— Что это?

Я подошел к Элине. Она протянула мне окровавленный платок…

— Это мамино… Как он догадался?

— Угар — не простой пес… Пойдем, Лина. Пойдем отсюда. Мы ничего не можем изменить. А тебе еще нужно жить.

— Зачем? Я так устала, все время прятаться и убегать…

Я приподнял ее и обнял. Лина спрятала свое лицо на моей груди, тоскливо шепча:

— Что с нами случилось? Что? За что все это?

— Не надо, солнышко… Не трави себя.

Теперь, при дневном свете, я смог рассмотреть ее как следует. Она была высокого роста, очень тоненькая, казалась, сожми за пояс и ее косточки хрустнут! Впалый живот, возможно, от постоянного недоедания, узкие лопатки, почти мальчишеские бедра и высокая, даже больше чем у Наты, грудь. Изможденное лицо, на котором, несмотря на лишения, явственно читалась небывалая красота, и я даже поразился этому, не поняв вначале, что меня так потрясло… Она была изумительно хороша, и это было заметно, даже сквозь ее нелепый и рваный наряд. Ну а волосы девушки… Они спадали по ее тонкой и стройной спине вниз, касаясь кончиками бедер, и напоминая собой поток раскаленной лавы — настолько огненными они оказались при солнечном свете! Невольно я погладил их… Она не отстранилась, но прикрыла глаза…

На пригорке появилась Ната. Она увидела эту картину и, на миг, замерла.

Потом девушка взмахнула луком и, охрипшим вдруг голосом, произнесла:

— Поторопитесь…

Если вчера мы сумели преодолеть подъём, примерно за пару часов, то спуск занял у нас гораздо больше времени, из-за за меня и Угара. Элина, несмотря на её кажущуюся слабость — на это указывала ее чудовищная худоба! — перепрыгивала с камня на камень, с ловкостью горной козочки и ни разу нигде не оступилась. На наш невысказанный вопрос, она кротко ответила:

— Мы жили высоко, за хребтом. Почти все время, после всего… Там только горы и камни.

Мы поняли — Катастрофа застала девушку далеко от цивилизации и, возможно, спасла этим от гибели. Так было практически всюду и везде, по рассказам

Совы и Дока. Те, кому повезло спастись в первые дни, находились далеко от города или, по крайней мере, от больших жилых массивов.

Вторая ночёвка застала нас недалеко от подножья скалы, возле которой мы уже ночевали с Натой. Под открытым небом, без моего надёжного лука и с раненым псом, который не мог отбить появление враждебных зверей… или людей. Теперь мы не могли быть уверены в том, что такое невозможно…

Ната развела костер и приготовила горячую воду. Я достал из мешка сушеное мясо, по рецепту Белой Совы, и бросил его в большую миску. На ходу мы ели одни лепешки и только сейчас решили поесть, как следует. Элина, редко вступавшая в наш разговор на протяжении всего дня, недоверчиво принюхалась к исходившему от миски запаху.

— Что это? Неужели, мясо?

Вместо ответа, Ната, без слов, протянула ей свою чашку с горячим варевом.

Элина, обжигаясь и давясь, почти сразу выпила все до последней капли, и тут же, устыдившись своих эмоций, потупила взор. Я вздохнул — картина, когда Ната, такая же изголодавшая и потерявшая всякую надежду, вылизывала консервную банку, живо возникла у меня перед глазами… Ната, видимо, подумала о том же, и у нее предательски заблестели ресницы! Она подсела к

Лине.

— Ничего. Всё нормально. Теперь ты не будешь ложиться спать голодной…

Хочешь ещё?

— Да!

— Нельзя! — я был вынужден вмешаться. — На сегодня хватит. От этой пищи у неё заболит живот, а то и хуже… Ты когда последний раз ела досыта?

— Давно… Не помню.

Ната покачала головой:

— Бедняжка! Ложись под одеяло, поближе к Угару. Он тёплый, греет как печка. Ночью уже не так холодно, как раньше, так что мы привыкли спать прямо на земле.

— А вы?

— Мы ляжем вместе. У Дара, в мешке, большое одеяло, нам подарил его наш друг. Мы встретили его в прибрежных холмах, рядом с речкой, где он отбивался от волков…

— Речки?

— Ну да. А ты не знала, что внизу, в долине, протекает река? Она ведь начинается как раз там, где ты находилась всю зиму. Или вы её не видели?

Элина устало пожала плечами.

— Не помню… Были, какие-то ручьи, из которых мы брали воду, а реки — вроде, нет. Всё смешалось перед глазами.