Возвращение к себе

Прожив, как и Соня, лет десять в Германии, семья смогла купить себе дом. Старинный дом с подворьем достался чуть ли не даром только потому что требовал серьёзной реконструкции. Муж с двумя взрослыми сыновьями за два года сделали из него «конфетку». Оставалась реставрация фасада, требовавшая от владельцев сохранения его первоначального вида. Все деньги, которые зарабатывала семья, уходили на восстановление дома. Именно поэтому бывшим владельцам долго не удавалось его продать, несмотря на то что находился он в старом престижном районе города. Чтобы провести ту реконструкцию, которую своими руками сделала семья Карины, немцам потребовалась бы целая бригада рабочих и куча денег. Немцы, вопреки утвердившемуся мнению об их трудолюбии, довольно ленивы. Как сказала одна русская немка: «Они скорее пойдут и купят в магазине, чем станут рвать яблоки со своей яблони». Наверное, в этом есть некоторая доля правды. Кто знает? А может быть послевоенные немцы, избалованные щедрой помощью «на восстановление великой Германии», растеряли свои традиции?

Так вот, соседи подали иск в суд на семью Карины за то, что летом с берёзы, растущей на участке Карины, на участок соседей падают семена, а осенью – осыпается листва и тем приходится их убирать. Соня вылупила глаза и впервые за много дней улыбнулась.

– Вот уж горе, так уж горе, как говорил Конёк-Горбунок из сказки Ершова, – рассмеялась Соня.

Они сидели на улице за столиком итальянского кафе в тени старинной кирхи, где обычно собирались приятельницы попить кофейку и поесть мороженого с горячей клубникой. Удивительно, как уцелели в огне американских бомбёжек её древние стены, поросшие зелёным мхом и увитые диким виноградом. Говорят, что эта церковь оставалась почти единственным не разрушенным зданием, где люди прятались во время авианалётов, а старый священник непрерывно читал молитву, защитившую церковь от разрушения.

– Совсем и не смешно, – обиделась Карина. – Эта берёза росла здесь сто лет. Мы купили дом с этой берёзой, и никому она раньше не мешала. Это потому что мы из России, поэтому они и бесятся. Судиться с немцами им и в голову не пришло бы. Оштрафуют, как пить дать, и берёзу заставят убрать. Жалко, такая красивая, наш дом под Алма-Атой напоминает, – грустно сказала Карина, ковыряя ложкой расплывшееся мороженое. – Она прекрасно понимала, что Соня не сможет ничем ей помочь. Эта история для Карины была лишь поводом встретиться, посидеть и, хотя бы выговориться подруге о наболевшем. Соня слушала Карину, сама вовсе не собираясь делиться своими переживаниями. Соня вообще никому, кроме Ирки, не рассказывала о событиях, происходивших в её семье, а с некоторых пор и для Ирки её душа стала закрыта.

Соне нечем было утешить свою приятельницу. Её собственные неприятности были гораздо серьёзнее, чем смешная судебная тяжба из-за старой берёзы. Соня в большей степени сама нуждалась в утешении. На прощание они расцеловались, думая каждая о своём. И всё же Карина, удержав Соню за руку, тихо сказала:

– Ничего. Ты только крепись.

Соня удивлённо вскинула голову.

– Ты о чём?

Карина промолчала, но Соня, почувствовав её дружескую поддержку, была благодарна ей, потому что всё русскоязычное население города уже жужжало о трагическом распаде очередной эмигрантской семьи.

Глава 20

Передумав лететь в Израиль, Веня, из соображений, экономии, перерегистрировал билет на Соню. Сначала она категорически отказалась, но тут позвонила её школьная подруга, давно живущая в Хайфе, и пригласила на семейный юбилей. С Диной они дружили с детства, и Дина знала о событиях, разворачивающихся в семье Сони.

– Приезжай, – говорила она, – развеешься, отдохнёшь.

– Не могу, не хочу портить своим постным видом настроение твоих гостей.

– Глупости. Нужно сменить обстановку, иначе сойдёшь с ума в четырёх стенах. О деньгах не беспокойся.

Дину поддержала Ирка, и Соня улетела в Израиль. Эта поездка спасла ей жизнь, потому что уже не раз Соня думала о невыносимости такого существования.

Хайфа встретила палящим солнцем и яростью красок. Каждая страна и даже город имеют свой неповторимый запах. Хайфа пахла морем, зноем и ещё чем-то незнакомым и едва уловимым, что странно будоражило сердце. Прямо в аэропорту Дина критически осмотрела Соню.

– Нужно сменить прикид. Здесь так не ходят. Да и жарко.

– А, по-моему, ничего, – возразила Соня, – скромненько и со вкусом.

– Вот именно, скромненько, а нужно, чтобы не скромненько.

Закинув вещи домой, первым делом отправились в универмаг. Сразу выбрав яркую радужную юбку, долго подбирали к ней кофточку. Наконец, остановились на кремовой блузке из тонкого батистового шитья. Подобные вещи вполне пристойного качества в изобилии поставляла Турция.

– Теперь ты похожа на красивую женщину, – сказала Дина, протягивая Соне нитку бус из алых кораллов. – Надень это и будет Ок.

– Соня надела бусы и подошла к зеркалу. Из зеркала на неё смотрела не молодуха, но и не старая жаба, какой она себе казалась последнее время.