Возвращение к жизни

Прошло два месяца. Друзья у меня замечательные. Всё поняли и больше вопросов не задавали. А я ни на шаг не отпускал от себя Катю. Всё вместе. Вместе в универ и из универа. Вместе по магазинам. Вместе готовились к семинарам и экзаменам. В свободное время водил Катю в музеи, на выставки. Свозил на выходные в Питер, познакомил с отцом (мне показалось, что они понравились друг другу). Мы гуляли по Невскому, сидели в уютных Питерских кафешках, пробежались по Зимнему, решив, что в следующий раз обязательно посвятим музею дня три.

Вечерами мы залезали на подоконник, и я рассказывал Кате о себе, о детстве, школьных годах. Рассказал немного о службе в десантных войсках. Игнорируя стенания матери и презрев её слабые попытки откосить меня от армии, я честно отслужил. Попал в горячую точку, но повезло. Остался жив... Рассказал о том, как объездил полстраны. Как помогал другу строить дом недалеко от Ейска, как ловил омуля в Байкале и охотился на песца на Ямале, как высаживал молодые ели в заповеднике на Урале и сплавлялся на рафте по рекам Карелии. Рассказал о матери, об отце. Родители мои развелись давно, когда мне было года два, но ребёнком я это даже не почувствовал. Жил с матерью, а на каникулы уезжал к отцу. Для меня было совершенно нормальным, что мать живёт в Воронеже, а отец - в Питере.

Катя немного оттаяла, стала чаще улыбаться и - что очень важно - поведала о себе. Правда, всё больше о жизни с отцом. Когда девушка говорит об отце, её глаза загораются: "Даже когда ему исполнилось восемьдесят три, он производил впечатление сильного волевого человека. Любой, самый высокий начальник вставал, когда отец заходил к нему в кабинет. Для отца не существовало слова не могу. Должен..."

В универ Катя продолжает ходить в гриме, очках и жутком свитере. Все знают Катю номер один. И только я знаю Катю номер два. Мою Катеньку...

В наших отношениях произошли значительные (по крайней мере, так утверждает Дитрих) изменения. Катя мне позволяет целовать её руки. Как-то она порезала палец, и я его лечил, смазывал йодом, бинтовал. Потом осторожно стал перебирать остальные. Она притихла, задрожала, как берёзовый лист на ветру, её дыхание участилось, но руки не отняла. Это был хороший знак, и я продолжил очень осторожно гладить тонкие пальчики. Постепенно она успокоилась и даже позволила мне поцеловать каждый пальчик и ладошку...

Прикосновения к щекам, губам, лбу, шее пока ещё под запретом, но мне разрешено втирать в кожу головы специальный состав, чтобы ускорить рост волос. Они у неё пока короткие, но необыкновенно мягкие и шелковистые.

***

Скоро Новый год, экзамены мы с Катей сдали экстерном, появились свободные дни и у меня созрел план...

Сначала я хотел увезти моего ангела в Воронеж, но потом понял, что для полного "счастья" нам не хватает ещё моей депрессии, а в Воронеже всё будет напоминать о матери. Нет! Это совсем не вариант. И я решил увезти девушку на Урал (у меня там друг). В поход! Дней на пять. Ночевать в охотничьем домике... Катя пришла в неописуемый восторг от этой идеи, её даже уговаривать не пришлось. Вместе мы купили спальники зимние, тёплые вещи и так, кое-что по мелочи...

И вот свершилось! Мы отправились в поход. Сначала самолётом до Перми, потом электричкой до станции Кын, а оттуда на лыжах до деревни Моховляне с ночёвкой в лесу и домой - такой у меня был нехитрый план, пока не вмешалась судьба-злодейка, своей корявой рукой спутав все карты.

Ничего не предвещало неприятности. Зимнее солнце светило до рези в глазах. Куда ни кинь глаз - белый, искрящийся снег. Ветра нет, а воздух кажется хрустальным: тронь и запоёт, зазвенит. И Катя преобразилась. Казалось, что она впитала в себя чистый, морозный воздух зимнего леса и светилась изнутри.

Неспешным шагом мы прошли километров пять, когда с вершины горы я увидел избушку - охотничий домик. Ещё немного и можно отдохнуть. Прикидывая расстояние до избушки, не сразу заметил опасность, которая таилась под горой.

- Катя, стой! - закричал, но было поздно, девушка уже неслась с горы.

Она не видела, что успел заметить я: небольшой бугорок и полынью прямо на её пути. Я тоже помчался с горы, не выпуская из виду тонкую фигурку. Катя подскочила на бугорке, как на трамплине и плюхнулась прямо в воду. Повезло в одном. Речка оказалась неглубокая и лыжи не дали Кате провалиться в полынью полностью.

Вытащил девушку из воды, начал отстёгивать лыжи, Катя вскрикнула.

- Больно? Где?

- Лодыжка.

- Потерпи, ангел мой. Тебе нужно срочно переодеться. Совместными усилиями мы стянули с Кати, покрытые ледяной коркой штаны, куртку, ботинки, носки и надели всё сухое. Потом я достал свои тёплые шерстяные носки и свитер и тоже надел на девушку.

- Я ощущаю себя капустой, - закапризничала Катя. Переодевание прошло так быстро, что девушка не успела это осознать.

- Ничего. Нам бы только до избушки добраться.