Возвращение к звездам: фантастика и эвология

В обоих случаях Краюхин был не просто в меньшинстве — в одиночестве. В обоих случаях он сумел настоять на своем. (Б.Такман, известный американский историк и публицист того времени, написала: «Судьбе было угодно, чтобы он обладал сильным характером, а его противники — нет». Краюхин, ортодоксальный русский коммунист XX столетия — нам еще предстоит осмыслить это понятие, — наверное, не верил в судьбу.)

Никто никогда не расскажет, почему после катастрофы первого корабля он решился — по тем же чертежам и спецификациям — строить новый, отклонив даже самую возможность реализации «десятилетней программы натурных исследований фотонного привода», предложенной Приваловым. Почему он решился — в первом же рейсе! — бросить «Хиус» именно на недосягаемую Венеру, то есть дать кораблю и экипажу самое сложное из всех мыслимых заданий. (Так называемые «Воспоминания» Н.3.Краюхина[42] написаны, по-видимому, обширным авторским коллективом и представляют собой изложение официальной точки зрения ГКМПС на события семидесятых-девяностых годов.)

Во всяком случае, «Хиус» оказался в нужное время в нужном месте. Героическая, без всяких натяжек, разведка выявила силу характера советских людей. Великолепные летные данные «Хиуса» продемонстрировали неоспоримое научно-техническое лидерство ССКР. Создание в 1993 г. города и центра добычи актинидов на берегах Урановой Голконды закрепили достигнутый успех.

Резонанс, прежде всего психологический, был огромен. В течение следующих пяти лет к Союзу присоединяются Югославия, нейтральная с 1972 г. Франция, наконец — Великобритания, старейший член Атлантического пакта.

Это время воспитания «поколения победителей», которых с детства учили тому, что неразрешимых задач не бывает. Время первой волны экспансии. Время, когда вне Земли стали рождаться дети.

1999 г. отражен в «Хрониках…» короткой повестью «Путь на Амальтею». Сама по себе повесть интересна лишь тем, что в ней рассказывается о молодости Ивана Жилина, фигуры, несомненно, загадочной и даже трагической.

3

Итак, к концу столетия коммунистический миропорядок («общество познания») практически сложился. Сделаем небольшую паузу и попытаемся осмыслить произошедшие события в рамках концепции «вероятностной истории».

Рассуждая о реалиях XX столетия, нужно всегда помнить, что многие привычные нам понятия имели в те годы совершенно другой смысл. И в наибольшей степени это относится к словам «коммунист», «коммунистический».

Режим, построенный в конце тридцатых годов в СССР, был, возможно, более жесток, нежели германский фашизм. Собственно, между этими структурами оказалось немало общего [43]. И для Германии, и для Советского Союза была характерна абсолютная централизация управления (принцип фюрерства, он же «демократический централизм» ранних коммунистов), плановая, государственная экономика (что в условиях глобальной нехватки ресурсов означало отнюдь не «научное», как принято считать, а просто силовое управление хозяйством), сегрегация населения по случайным и, как правило, ненаблюдаемым признакам (национальному, классовому…), блокада информации, доходящая до создания искусственных информационных структур [44].

Эти режимы убивали людей. Как правило — ни в чем не виновных даже с точки зрения извращенной морали режимов.

Поддержание «порядка» и «прогресса» обеспечивалось системой концентрационных лагерей, армией и тайной полицией, пронизывающей все ячейки общества.

Интересно, однако, что общий психологический настрой в Германии и в СССР по всем прямым и косвенным данным был довольно высоким. Это полностью подтвердилось в ходе войны между ними.

Заметим здесь, что наибольшее неприятие у современных землян вызывают именно те социальные структуры, которые более всего близки к советскому коммунизму тридцатых- сороковых годов XX века: Страна Отцов, Алайское Герцогство (ныне — Алайская империя), Норгорд. Видимо, это зеркало нам не льстит.

Люди, описанные в первом томе «Хроник…», в общем-то, ближе к Умнику из «Обитаемого Острова» и даже Гагу из «Парня из преисподней», чем к нашим современникам. Сомневаюсь, что нынешние земные гуманисты, одержимые «Р-фобией», заставили бы себя подать руку тому же Краюхину или Алексею Быкову. Собственно Соколовский, Краюхин, Ермаков, Быков, Жилин и были прогрессорами — прогрессорами, у которых не было за спиной ласковой теплой Земли, Учителя и процедуры рекондиционирования.

Авторы превосходно передают стиль человеческих отношений в XX веке. Неприятие хоть сколько-нибудь не соответствующих системе людей (Маша Юрковская, в какой-то степени и сам Владимир Сергеевич). Умение навязать другим свою волю, заставить выполнить распоряжение, смысл которого непонятен (Краюхин, Ермаков, Быков).

Жестокость. Авантюризм. Стойкость.