Возвращение капитана Виноградова

Действительно, постоянная клиентура подгребает обычно поближе к полуночи, а тогда народ сидел в зале в основном случайный, пришлый… Тот, здоровый, которому первому досталось, – он вроде был раньше пару раз. Но это не точно…

– А убитый?

– Да я его даже в лицо не запомнил! Вроде слева сидел, за вторым столиком. Точно, а за крайним – здоровый с приятелем!

– Один? Убитый один сидел?

– Не помню.

– А драка из-за чего началась?

– Не видел я… – сокрушенно вздохнул охранник. – Трубку повесил, выхожу – а там уже махалово. Кожаный тот, в штанах, здорового отоваривает. Кстати! Их трое было.

– Кого?

Радуясь, что вспомнил нечто существенное, паренек уже без подсказок продолжил:

– Трое… Я сначала решил, что братва, но потом подумал, что нет, не похоже.

– Серьезно? – Виноградова неожиданно искренне заинтересовало, по каким признакам вычленяет представителей новой волны организованной преступности рядовой работник сферы обслуживания. – А почему?

– Спокойные слишком. Без понтов!

– Может, менты? – Сотрудников органов внутренних дел зачастую путали с их оппонентами. Иногда даже не в пользу первых.

– Не знаю… Вряд ли!

Пришлось довериться интуиции собеседника.

– Описать можешь?

– Ну… Основной там – здоровый такой. В куртке и штанах. – Свидетель замолк, тщетно пытаясь выдавить из себя что-нибудь более вразумительное.

– А другие?

– Не помню…

– Давай-ка попробуем поподробнее! – Но через несколько минут Виноградову стало окончательно понятно, что ничего, кроме коротких стрижек, кожаных курток то ли черного, то ли коричневого цвета и просторных штанов наподобие турецкого ширпотреба, охранник не запомнил.

– А обувь?

– Кроссовки! Кажется…

– Тебя-то кто вырубил? Тоже не помнишь?

– Не помню… Вроде из них кто-то – больше не было никого рядом.

– А потом?

Что было после того, как охранник пришел в себя и достал «газовик», Виноградов уже приблизительно представлял.

– А потом я стрельнул и все разбежались. И менты – простите! – вы то есть, приехали…

– Опознать, значит, толком никого не сможешь… Ладно. Подожди, я запишу в протокол.

Через некоторое время уже можно было прощаться.

– Все! До свидания. Найдешь, как выйти?

– Да, конечно… – Свидетель замер у самого порога кабинета. – И чего мне теперь?

– В каком смысле?

– Ну, надо ли еще приходить…

– Вызову, если понадобишься.

– А… вообще?

Виноградов задумался. Лет десять назад он уже успокоил бы паренька, расписал перспективы и посоветовал не забивать себе голову мрачными ожиданиями, но теперь, наученный горьким опытом, просто-напросто опасался прослыть болтуном.

Один приятель Владимира Александровича называл подобную жизненную позицию конструктивным пессимизмом.

– Вообще, всякое может быть. Но пока, на данный момент, ничего страшного. Пока… – И на всякий случай добавил: – Если не врешь, конечно.

Свидетель протестующе прижал к груди матерчатую авоську, попрощался и исчез в коридоре.

Виноградов остался один. Это оказалось очень здорово и сулило целый ряд возможностей по части приятного времяпрепровождения. Можно было расстелить пару шинелей и вздремнуть. Можно было глотнуть квазимодычевской водки. В крайнем случае, не возбранялось забраться наконец в дремучее нутро сейфа, порыться там в поисках самого глухого и пыльного дела – и написать что-нибудь этакое… В принципе, сочинение справок для разнообразных секретных папок требует вдохновения, творческого порыва и чуточку болезненной фантазии, недаром самые выдающиеся мастера детективного жанра выползли на свет Божий из недр отечественной правоохранительной системы.

Ничего этого Владимир Александрович делать не стал.

Придвинув к себе полученный вместе с отдельным поручением толстый, размером в страницу, казенный конверт, он приподнял его за краешек: надо же, печатей-то сколько! Не лень было следаку обклеивать, лучше бы делом занялся… Виноградов подержал конверт на весу, повертел, ощупывая глазами особо выдающиеся неровности спрятанных внутрь личных вещей покойного: что же там может быть-то? Ключи, кошелек, проездной единый… Он аккуратно надорвал короткий краешек.

Вот как раз проездного билета в конверте и не оказалось!

Зато пункт два аккуратно составленной вислоносым Мегрэ описи указывал на наличие в кармане убитого «долларов США тридцатью купюрами по сто долларов США на общую сумму три тысячи…» Пунктом первым, в соответствии, очевидно, с какой-то невесть когда составленной инструкцией, были обозначены «деньги в сумме шесть тысяч триста двадцать рублей ноль-ноль копеек». Покупюрная расшифровка, слава Богу, отсутствовала.

Виноградов вытряхнул содержимое конверта на стол. Торопливо вытер нервический пот – валюта была на месте. Вообще, следователь запросто мог бы получить неприятности, подними Владимир Александрович шум, но лихое фронтовое презрение к подобным процессуальным тонкостям, в основе своей имевшее лень и некомпетентность, по праву считалось визитной карточкой местного отделения.

Тем не менее удавалось пока обойтись без серьезных ЧП, раскрываемость была стабильной – и поэтому редкие прокурорские проверки и наезды из главка отбивались малой кровью.