Возвращение катаров

— Нет. Успокойся, Джим, позволь мне объяснить. Мы с Кевином были любовниками еще до того, как я с тобой познакомилась, или лучше сказать, мы были женаты, так как для катаров брак — это не обряд, а свободное соглашение между любящими людьми. В общем, мы прожили вместе около года. И потом я захотела уйти. Но он так с этим и не смирился и продолжал добиваться меня.

Когда во вторник вечером мне позвонили и предупредили об опасности, я начала предупреждать остальных, чтобы они обезопасили себя и усилили меры предосторожности. Это было до того, как я прочитала твое сообщение. Потом я его увидела, прочитала и очень обрадовалась. Но я была напугана, а ты был так далеко.

Как только Кевин узнал о случившемся, он немедленно приехал, чтобы защитить меня, и все это время был рядом. Он снова говорил мне о любви и просил вернуться к нему. Видишь ли, я не знаю, как объяснить, но мне было страшно, а с ним я чувствовала себя защищенной и обласканной. В конце концов, произошло то, что произошло. Я моногамна и не предаю моих мужчин, когда отношения серьезны. Мы же с тобой еще тогда ни о чем не договорились, я была в процессе принятия решения, и это решение предполагало окончательный разрыв с Кевином. Вы оба претендовали на меня. Я не знаю, что именно произошло. Может быть, мне хотелось проверить, что я испытываю к Кевину. Теперь я точно осознаю свои чувства.

— Означает ли это гарантию того, что я буду единственным?

— Да. Если ты еще меня любишь.

— «Маргарита» для сеньориты. — Рикардо лично принес им напитки, прервав разговор. Не спрашивая, он налил большой стакан виски Хайме. — Надеюсь, вы хорошо проводите время. Кстати, Хайме, некая Марта, по ее словам, твоя старая знакомая, спрашивала о тебе.

Рикардо как всегда вовремя. Он напоминал Хайме про его ночь с Мартой, намекая, что сам он на стороне Карен. «Проклятый выскочка!» — подумал Хайме.

— А кто эта Марта? — теперь спросила Карен, нахмурив брови, но с улыбкой облегчения из-за смены темы разговора.

— Очень красивая брюнетка, она иногда интересуется этим джентльменом, — ответил Рикардо с широкой улыбкой.

«Этот прохвост потешается надо мной», — подумал Хайме.

— Ладно, оставляю вас, похоже, вам есть, о чем поговорить.

Он посмотрел в суровое лицо Хайме и подмигнул. Затем забрал поднос и ушел.

— Кто это — Марта?

— Одна девушка, которую я давно знаю, — соврал Хайме. — Но скажи мне, Карен, вся эта история о нашей вечной любви, о восьмистах годах любви… как ты осмеливаешься играть с этим? Как это ты не понимаешь, что произошло? Говоришь, что Кевин ухаживал за тобой, и ты не устояла. Вот так просто. Карен, как ты можешь быть такой поверхностной! Я думал, что наши отношения для тебя уникальны, почти священны. Я верил, что ты увидела меня в твоих сновидениях и искала для продолжения нашей любви в этой жизни. Твоя великая старинная любовь! Как это возможно? Ты ее находишь и тут же предаешь.

— Ты ошибаешься, Хайме, — ответила Карен твердо. — Я не предала тебя, потому что у нас не было никаких обязательств по отношению друг к другу. Я была свободной женщиной с двумя возможностями выбора. Дело было очень важным. Я подумала и приняла решение. Я не обманывала тебя ни в чем. Если ты меня любишь, я твоя. Если нет, скажи только, и оставим эту тему. Но если ты меня берешь, то без упреков и камня за пазухой.

— Но наши отношения казались чем-то другим. Чем-то неповторимым. Исключительным. Я видел тебя в моих воспоминаниях. Уже тогда я безумно любил тебя. И эта любовь сохранилась, она только стала крепче со временем. Как ты можешь сравнивать меня и Кевина?

— Ты прав, наши отношения необычны, но относительно их уникальности ты, Джим, ошибаешься.

— Что ты хочешь сказать этим?

— Я могу сравнивать тебя и Кевина.

— Как?

— Потому что его я тоже любила раньше.

— Что?

— Я не могу рассказать больше, Джим. Ты должен закончить цикл воспоминаний о той жизни. Просто поверь мне. Это решение не было для меня простым. Мне пришлось отказаться от одной части моей предыдущей жизни и выбрать другую.

Хайме не находил слов. Он пытался переварить услышанное. Он не знал, что сказать.

— То, что произошло между мной и Кевином, было наподобие прощания, — продолжала Карен. — Можешь воспринимать это как личное оскорбление. Но ты неправ. Ты не имеешь права судить меня. Это был мой долг по отношению к Кевину.

Карен замолчала. Хайме вспомнил, где они находятся, и подумал, что на время разговора остальной мир перестал существовать. В баре звучала карибская музыка, было много народу. Карен была тут, рядом с ним. Красивая как никогда, соблазнительная в своем трикотажном свитере, не скрывавшем верхней части грудей, с длинными и прекрасными ногами. Он любил эту женщину. И у него было тысячи причин для этого. Ее своеобразие, ее улыбка, манера говорить, двигаться.

Мог ли он упрекать ее? Он не знал. Ясно только то, что упреки ни к чему не приведут; нужно было забыть про Кевина как можно быстрее и радоваться тому, что в итоге он вышел победителем.

Карен наблюдала за ним с этим ее особенным блеском в глазах. Так как Хайме молчал, снова заговорила она: