Возвращение Колдуньи

– Успех может ранить так же глубоко, как провал, – продолжала Колдунья. – Чем больше я превосходила своими успехами других фей, тем сильнее они на меня обижались. На самом-то деле феи очень завистливые существа, хотя никто никогда в этом не признаётся, дабы не очернить свой образ.

Когда Фея-крёстная объявила меня своей ученицей, все остальные феи от меня отдалились. Я никогда не просила оказывать мне особое внимание, но своё разочарование они выместили на мне, будто я лично их обидела. Каждое моё заклинание, каждое волшебство подвергалось несправедливым нападкам.

Несмотря на то что я достигла небывалых высот в волшебстве, мои достижения оставались незамеченными из-за отношения ко мне. Со временем я начала стыдиться своего таланта и решила стать обычной, такой же, как все. Но, понизив планку, я только сильнее их разозлила, и к достижению юности я снова была одинока, но на этот раз жаждала любви.

Колдунья махнула рукой на сосуды, расставленные на каминной полке.

– Теперь речь пойдёт о них. Видишь ли, эту часть истории я принимаю очень близко к сердцу, потому что в этих сосудах заточены души пяти мужчин, которые неразумно его разбили. Один никогда меня не любил, второй не мог меня любить, третий любил слишком сильно, четвертый скрывал свою любовь, а пятый любил меня недостаточно сильно…

Эзмия взяла крайний слева сосуд и заглянула в него. Из молочно-белого сгустка вырисовалась фигура молодого человека в фартуке.

– Пекарь был моей первой любовью. Он жил в маленькой деревушке в Прекрасном королевстве и работал в семейной пекарне. Он первый, если не считать Фею-крёстную, поинтересовался, как у меня дела. Я была такой юной и чувствительной: мы улыбнулись друг другу – и я уже безумно влюбилась в него. Мы сблизились, и я стала поверять ему свои самые сокровенные тайны и желания. Я была уверена, что любовь наша навсегда.

К сожалению, я узнала, что его намерения были далеко не искренними. Я была своего рода посмешищем: Пекарь притворился влюблённым, только чтобы рассказывать своим друзьям всё, чем я с ним делилась. Всё это время он со мной играл.

Я вернулась в Королевство фей в слезах. Надеялась найти там хоть какое-то сочувствие, хоть толику сострадания, но они только потешались надо мной. О, они были рады увидеть, как я упала с пьедестала, на который не просила себя ставить. Понимаешь, я нарушила неписаное правило: сильные мира сего не имеют права ни на что жаловаться.

Не найдя поддержки и утешения, я убежала в лес и упала возле одного дерева. Я пролежала там несколько часов кряду, поливая горючими слезами его корни. Только это дерево утишило мою боль. Потом я ещё много раз к нему возвращалась.

Спустя какое-то время я попыталась простить Пекаря, но только сильнее разозлилась. Я вернулась в его пекарню и потребовала извинений. Он отказался просить прощения, заявив, что всё это лишь ребяческая шутка. Тогда я наложила заклинание на пряничного человечка, которого он испёк. Пряник соскочил с подноса и убежал от него. Вся деревня за ним гонялась, но так и не поймала.

Пекарь и его семья стали настоящим посмешищем в деревне, быстро разорились и потеряли свою пекарню. Но мне после этого стало гораздо лучше. И вот тогда-то я и поняла, что лучше поквитаться с обидчиком, а не вести себя благородно.

Колдунья поставила на место сосуд с душой Пекаря и взяла следующий. Из сгустка появился мужчина с молотком в руке и цепью, свисающей с плеча.

– Замочных дел мастер был сложным человеком, – сказала Колдунья, качая головой. – Из-за своей профессии он предпочитал держать свою собственность под замком. Я не стала исключением. По большому счёту я влюбилась в него из-за необходимости залечить шрамы на сердце, оставленные Пекарем. Он был очень молчаливый, едва ли говорил мне пару слов. Он не смотрел мне в глаза, а если прикасался ко мне… то делал это неохотно.

Отношения с ним наложили на меня отпечаток, и не один. Я оставалась с ним, думая, что только такой любви я достойна. Когда я всё же сказала, что ухожу от него, он даже не изменился в лице. К тому времени он уже был так измучен своими внутренними переживаниями, что я решила не подливать масла в огонь при расставании. Я больше злилась на себя, чем на него, за то, что сама позволила причинить себе боль. Я храню его душу как напоминание – никогда не давать себя жалеть.

Шарлотта и Румпельштильцхен искоса посмотрели друг на друга. Им не верилось, что Колдунья так разоткровенничалась, но Эзмия так глубоко погрузилась в свои болезненные воспоминания, что не замечала ничего вокруг.

На самом деле она решила вспомнить свои страдания не ради них. Рассказывая невольным слушателям истории о своих бывших возлюбленных, Колдунья мало-помалу восстанавливала силы, угасшие после сегодняшнего вечера. Осанка её стала как прежде величавой, волосы колыхались волнами за спиной. Фиолетовые язычки пламени в камине взметнулись выше, стоило только Колдунье ощутить прилив сил. Бесспорно, её подпитывала боль прошлых лет.

Затем Эзмия взяла сосуд, стоявший по центру. Из туманного сгустка появился мужчина, играющий на свирели.