Возвращение красоты

Меньше чем через месяц я уже сидел на корточках в ванной днепропетровского «ашрама» и мне брили наголо голову. Ашрам — кришнаитское общежитие — размещался в обычной двухкомнатной квартире, одна из комнат которой была завалена полуфабрикатами кришнаитской литературы, из которых нужно было, разрезая и складывая по страницам листы, делать «агитброшюрки». Пол второй комнаты был сплошь, как в борцовском зале, затянут матом, на котором можно было сидеть днем и спать, укрывшись одеялом, ночью. Возле стены был устроен «алтарь» с изображениями Кришны, Радхарани и Прабхупады, перед которыми каждое утро совершалась служба. Каюсь, и я не раз приложил к этому делу руку, с зажатой в ней благовонной палочкой или цветком. Мне трудно сейчас понять, как это было возможно, но я не чувствовал угрызений совести по поводу своего крещения, кажется, я даже не соображал толком — к чему оно меня обязывает и насколько оно несовместимо с тем, что я делаю. Я со спокойной душой считал себя христианином и в то же время «преданным Кришне». Но так было только вначале, пока я позволял себе беспечно скользить по поверхности. Когда же я попытался вникнуть в суть, а затем сознательно увязать одно учение с другим — вот тогда действительно чуть не тронулся умом от открывшихся мне чудовищных, непримиримых противоречий.

И вот что я хочу сказать. В сущности, как легко человеку поверить во что-то и даже во что угодно, если он не утвержден в Истине.

И здесь может быть только два варианта: или с Пилатом воскликнуть: что есть истина[54]? И тогда можно верить во все, что угодно, решительно во все, хоть в Великую и Ужасную Дрозофилу как творца и правителя мира. Или поверить словам Христа: Я есмь путь и истина и жизнь[55], и тогда уже больше искать негде и нечего. И еще: если вера — какой бы правой она ни казалась — не будет проверена самой глубинной реальностью собственной жизни — такая вера в любой момент может подставить человеку подлую, а иногда и смертельную подножку. Моя беда на тот момент состояла в том, что я до слов Христа об Истине просто не успел дочитать. Я вообще не дошел до Евангелия, потому что прилежно начал читать Библию с начала, но безнадежно увяз где-то в многосложных Пророках…

Я не долго пробыл в Днепропетровске и вскоре, не помню уже каким образом, оказался в Киеве, на улице Виноградной, в квартире Чандрашекхара.

Это был пожилой, худощавый, но очень энергичный вайшнав[56] «старой закалки», успевший за свои убеждения отсидеть в советской психушке и казавшийся нам чуть ли не святым исповедником.

Его однокомнатная квартира также была превращена в ашрам.

Вставали мы всегда очень рано — в четыре утра. Принимали ледяной душ, причем желательно было почему-то, чтобы вода лилась на макушку. В это время дежурный проводил влажную уборку помещения. После омовения и следующего за ним «богослужения» начиналось индивидуальное чтение Маха-мантры. Все рассаживались на полу и бормотали ее вслух, по четкам, сосредотачивая все внимание на звуке. Зрелище или, скорее, «слышаще», я вам скажу, не для слабонервных. Ну, представьте на минуту темную комнату, предрассветный час и группу мужчин, которые, закрыв глаза и раскачиваясь, как цадики[57], бурчат без умолку одно и то же. Продолжается это действо никак не меньше часа, после чего испытываешь почти физическое ощущение, что ты лампочка, только что побывавшая в высоковольтной сети.

После Маха-мантры начиналось чтение, разбор и обсуждение «священных» текстов.

Затем наступало время для принятия прасада — пищи, приготовленной из вегетарианских продуктов и «предложенной Кришне», то есть идоложертвенной, как я это понимаю — увы! — только сейчас. Ужас, подлинный ужас этих действий заключался, опять же, в том, что большинство участвующих в них были людьми крещеными, а стало быть, сознательно или неосознанно — вероотступниками.

После завтрака наступало время экстрима — в шафрановых одеяниях мы отправлялись на Крещатик[58] уговаривать обывателей, что единственное, что им нужно сейчас, — это Бхагавад-Гита с комментариями «Его божественной милости, Шри Шримад Абхай Чаранаравинды Бхактиведанты Свами Прабхупады». Помню, в первое время нас постоянно забирала милиция, и приходилось изъясняться в каких-то заплеванных участках, сидеть в «обезьянниках», впрочем, нас там долго не задерживали — времена уже были не те, — и мы отправлялись дальше с упорством, заслуживающим лучшего применения.

Но я не стану детально живописать кришнаитскую жизнь. Об этом сейчас уже много чего сказано. Хочу только остановиться подробнее на причинах моего ухода из этого экзотического Общества.