Возвращение красоты

Он из города Фучжоу — маленький пожилой китаец с лунатической походкой и плавными движениями. Изучает русский язык и здесь как раз по поводу усовершенствования… переводит на китайский русские народные сказки. Такой вот симпатичный китаец. Да еще и учитель цигуна древней школы Лянь Хуа. Ну надо же! Он мне сразу показался таким — с огоньком — китайским фонариком. Смотрит лукаво и пристально в глаза и рассказывает, что китайский язык очень музыкальный и от интонации может меняться смысл. Вот, например, иероглиф «Ма» — он произносит его как-то особенно — это «мама», а так — еще одна интонация, и смотрит уж прямо с хитринкой — «конопля». Такой вот сложный иероглиф. Конопля — мать родная! Прозорливый китаец — точно. Он предлагает мне прилечь на диванчик, закрыть глаза и расслабиться. Сейчас он будет меня «просвечивать», проводить диагностику. Для этого он складывает «пистолетом» указательный и средний палец и водит их над какими-то ему одному известными меридианами. Какой у меня оказался диагноз — убей, не помню, из чего можно заключить, что диагноза не было. Но зато запомнилось другое. Я лежу с закрытыми глазами, в голове темнота, и вдруг вспыхивает в уме круг, а в нем иероглиф. Иероглиф не исчезает, так что я его могу не торопясь рассмотреть и даже запомнить. Когда Хен Ли закончил свои манипуляции, я у него прямо спросил: есть ли такой иероглиф? — и нарисовал то, что увидел. Оказалось, такой иероглиф есть, и означает он «шерсть». Ну, шерсть и шерсть, а к чему это — я так и не понял, а Хен Ли не объяснил. В общем, я решил податься в ученики к мастеру. Пусть вяжет из меня кардиган…

Я так воодушевился, что даже решил изучать китайский язык. Приходил с тетрадкой и ручкой в школу, где Хен Ли практиковался, и он в пустом классе на доске писал мелом иероглифы, которые я не то чтобы списывал, а смалевывал прилежно и бессознательно в тетрадь, как двоечник формулы из тетради отличника. Ну китайская грамота, что тут скажешь…

Но вот наконец учитель пригласил меня на «главные» занятия. Проходили они в одном из залов того же университета.

Ян Хен Ли стал растолковывать, что к чему. Оказалось, все дело в том, что мы ужасно засорены дурными ци. Отсюда всевозможные нестроения в жизни, а также душевные и телесные болезни, да и вообще… Словом, надо привлечь к себе настоящую энергию, настоящий дух. Ну что сказать — звучит убедительно, кто же с этим поспорит. Надо так надо.

Существует в практике этой школы два вида медитации: статическая и динамическая. Статическая — это когда ты сидишь сусликом, сложив на коленях руки, и из тебя с отрыжкой (sic!) выходят дурные ци, но это скучновато немного. А вот динамическая медитация оказалась куда любопытнее. Нужно было встать в расслабленном состоянии на полусогнутых ногах и, выполняя определенные движения, повторять формулу: «Джень ци шан шень, джень шень гуан шень…», что означает: «Настоящая энергия появилась во мне, настоящий дух проходит через мое тело…». Потом нужно было округлить руки таким образом, как будто ты держишь перед пупом шар, и ждать. Настоящая энергия должна была себя проявить помимо твоей воли, нужно было только ей полностью довериться. «Делай то, что тебе захочется» — так объяснил мне Хен Ли на своем ломаном русском. Но в первый раз что-то у меня не заладилось. Я стоял битый час, держал во всю ивановскую воображаемый «шар», но ничего ровным счетом не чувствовал и не хотел. Так не солоно хлебавши и поплелся домой…

Это случилось на следующий день. Я прилежно выполнил все предписания мастера и снова встал «с шаром» дожидаться посещения загадочного ци. И вдруг… Я ничего не предпринимал, никакого усилия, даже мысленного, но как-то сам собой сделал шаг вперед, потом назад, потом два шага вперед и два шага назад и еще… Все это происходило, повторю, совершенно помимо моей воли, само собой, как будто я качался в каких-то волнах. Сделав несколько таких поступательно-возвратных движений, я вдруг начал вращаться вправо, потом влево, потом опять вправо и опять влево… И все это так же естественно, как если бы я был подвешен за макушку на конце веревки, которая то закручивалась, то раскручивалась снова. Так странно! Явно чувствовалось присутствие какой-то силы, которая владела мной, но словно бы нехотя, раздумывая и играя. Учитель сказал, что вот оно и есть — энергия проявилась во мне именно таким образом. А дальше посмотрим…

Я стал прилежно посещать занятия и почти сдружился с Хен Ли, который оказался мягким и приветливым человеком. Но, как и в случае с кришнаизмом, я не мог до конца примирить происходящее с фактом моего крещения. Не то чтобы меня грызла совесть, нет — я искренне верил в возможность объединения одного учения с другим. Но вот именно путей этого единения и не видел. Тем не менее я продолжал носить нательный крестик и не снимал его даже во время «сеансов».

Как-то, прогуливаясь с учителем по заснеженному Ижевску, я увидел за крышами домов купола православного храма.

— Учитель, а можно мне ходить в храм? — спросил я.

Он как-то странно пожал плечами и спросил:

— А зачем?