Возвращение Мастера и Маргариты

– Чужая душа – потемки, – заскучал Шарль, выпроводив просителя. Может объяснишь, зачем этому чудиле золотой мотоцикл?

– Стрессы, политическая нестабильность, плохая экология… Да что там – пусть лечиться. Может, и оклемается, – миролюбиво замял философскую дискуссию Батон. Стоя у окна, он наблюдал за тем, как рассасывается инцидент во дворике. Секьюрити борца за права сирот вступили в конфликт с прибывшими санитарами Кащенко. И проиграли: их шефа, бегающего на четвереньках с характерными выхлопными звуками, изображавшими мотоцикл, увезли в самую популярную Московскую клинику.

Шарль задумчиво сидел за своим столом над книгой современного немецкого исследователя Франка Дитмана "Английские путешественники в Россие", глубоко анализирующей процесс соприкосновения национальных менталитетов. В воздухе витали кондитерские ароматы, с трудом вытесняемые пихтовым запахом, льющимся из кондиционера. Секретарь положил перед шефом визитную карточку и шепнул со значением:

– К вам дама.

Она вошла, щурясь под очками и переводя дух.

– Мне рекомендовали обратиться в вашу организацию… – дама присела на краешек предложенного кресла и поджала ноги. Черная юбка до щиколотки, черный джемпер с крошечной брошью в виде дракона навевали мысли о финансовой скромности. В руках прибывшая держала перевязанную бечевкой коробку, от одного вида которой у Шарля забарахлила чертоплюйская железа. Указанная железа находиться в подъязычной области, обладает функцией индикатора и дает о себе знать ощущениями, сходными с теми, которые возникают у человека при виде нарезанного лимона. Шарль не мог определить, относится ли сигнал к посетительнице или к ее коробке, очевидно, содержащей шоколадный набор. Он с хлюпаньем проглотил ядовитую слюну и постановил: "Очередная благотворительница. Изображает безденежную интеллигентку, скромные конфетки принесены в качестве презента. Слезами обольюсь и выпровожу".

– У меня к вам просьба, – без жалостливой преамбулы объявила дама и стала разворачивать бумагу. Под ней оказались не конфеты, а нечто более странное и противное – книга с обложкой, изображающей поле красных тюльпанов и с таким названием, от которого у подоспевшего Бе Гимота, в самом деле навернулись слезы.

Дама слегка наклонилась к Шарлю, пытаясь заглянуть за зеркальные стекла пенсне, но ничего не увидела кроме неприятного, довольно презрительного лица. Шарль же не уловил во взгляде дамы искательности и подобающего ситуации кокетства. Только растерянность и тоску. Просительница прижала книгу к груди.

– Я написала двенадцать романов, их издали. Правда, под чужими именами. Мне даже платили деньги, большие деньги. Но… – с отвращением к себе она опустила глаза и выпалила: – Обо мне не написали ни слова…

– Ни слова гадости? – удивился отошедший к стеллажу секретарь.

– Вообще, – упавшим голосом сообщила сочинительница.

– Не понимаю! – Шарль вскочил. – Отказываюсь понимать! Двенадцать книг принесли человеку огромные гонорары и ни слова критики?! В каком мире вы живете? Куда девалась творческая принципиальность, здоровая товарищеская поддержка? – Он обращался к расставленным Батоном на полках томам. – Где, в конце концов, критики, враги?

– У меня нет их, – призналась сочинительница с легким всхлипом. Простите я не собираюсь плакать, это я так дышу. У меня короткое дыхание.

– Катастрофа! – уставился на нее Шарль. – Нет врагов! Вот уж конфуз, милая вы моя… Как же вы могли допустить такое? Даже святые проповедники подвергались жестоким гонениям… А ведь работали без гонораров. Абсурд! Он подошел к посетительнице и окинул ее внимательным взглядом из–под пенсне. – Позвольте поинтересоваться, если не секрет, о чем же таком вы пишите?

– О том, как можно было бы жить, если бы все сложилось, как мечтается…

– Политическая утопия?

– О, нет! Косметический романтизм… Мне хочется рассказать всем о любви, красоте, настоящей преданности… Ведь есть же все это! Пусть даже только в наших мечтах, – она поникла и умолкла, засомневавшись в собственном заявлении.

– Понятно. Любовь, красота… И вы туда же. Ничего удивительного дает о себе знать глобальный дефицит вечных ценностей. Требуются витаминные добавки в виде транквилизирующих сказок, – Шарль широкими шагами мерил кабинет.

– Я лишь хотела подарить людям иллюзию праздника! – взмолилась просительница.

– Подарить?! – грозно рявкнул, нависая над ней Шарль.

– Вы не так поняли! За свой труд я получала пятьсот условных единиц в месяц. В среднем… Не всегда… – она покраснела и горячо заявила: – Это нормально!

– Послушайте, леди, – вмешался в беседу рыжий секретарь, расставивший на полке откуда–то вдруг появившиеся книги сочинительницы, – чем так мучаться, бросьте вы все это, идите работать к нам лифтером!

– Разве у вас есть лифт? Я поднималась по лестнице, – удивилась женщина, явно страдавшая одышкой.

– Нет, так будет, – заверил Батон. – Тысяча баксов в месяц. Вы ведь имеете кучу дипломов и приличное образование. Это не блажь, а насущная потребность – интеллигентный человек просто необходим… у лифта!