Возвращение на Арвиндж

Никто из приятелей и не думал одергивать Колю. Понимая его стресс, чуткие друзья позволяли ему чудить перед отъездом. Благо не так часто записывали старшего механика на боевой выход.

А вот наряд читали каждый день, и едва ли не через два дня на третий к списку наряда прилагался боевой расчет для выходивших на операцию. После обеда рота выстраивалась на небольшой ровной площадке напротив кубрика. Эта процедура считалась почти священной, даже дедов не нужно было сильно уламывать, чтобы они встали в строй, заняв, естественно, место в задних рядах. Кое-как выстроив три взвода, каждый в колонну по трое, дежурный шел докладывать в канцелярию. В половине случаев он возвращался оттуда один, с тетрадью в руках, и сам же зачитывал состав нового наряда – дежурный, дневальные, посты.

Иногда выходил прапорщик, старшина роты, и тогда дежурный докладывал ему, что рота построена, а старшина, солидно прокашлявшись, читал наряд лично. Если же дежурный торопливо выскакивал из канцелярии, подбегал к роте и начинал суетливо выравнивать колонны взводов, это означало, что выйдет Сам! Собственно, ради таких случаев и вставали в строй деды и дембеля. Еще бы, послушать наряд в исполнении командира роты – хоть какое-то разнообразие! Да и новости будут, это уж почти наверняка.

За два года службы практически у каждого обитателя Крепости, особенно у офицеров, вырабатывался свой неповторимый стиль, эдакий конек, подчеркивающий индивидуальность личности, некие безобидные (или не очень безобидные) шутки, привычки, манеры, словечки или выражения, которые отличали данного человека от всех остальных. Встречались такие выкрутасы и у некоторых солдат, например Колино «Уезжаю», и они очень ценились и поощрялись в их среде. Естественно, чем дольше служил в Крепости офицер или солдат и чем вычурнее была индивидуальность, тем больше восхищались им окружающие. Это не имело никакого отношения к войне, к служебным обязанностям или специальным навыкам – лучший стрелок, удачливый командир, водитель от Бога и все такое. Речь идет лишь о бытовых ситуациях, очень важных, когда двести человек ютятся в небольшой крепости и вынуждены провести бок о бок два года.

Командир роты имел несколько таких «фишек». Во-первых, он носил редкое по тем временам хэбэ – выгоревшую, практически белую «эксперименталку», которой тогда почти не было еще в Афгане. Во-вторых, каждое утро – в жару ли, в мороз, он ходил к арыку за Четвертым постом и обливался по пояс ледяной водой, к ужасу смотрящего с вышки замерзшего часового. В-третьих, к бойцам роты, кроме случаев крайних залетов, он обращался ласково: «Ну ты посмотри, какие наглецы!»