Возвращение на Подолье

Харасанов протянул старушке несколько стодолларовых купюр.

— Бери, тетя Маруся, тут с премиальными. Никто мною не интересовался?

— Никто, касатик. Раз в месяц племянник проверяет твой автоответчик. Ничего… только иногда хулиганы баловываются.

И опять Франц увидел картину, подобную темиртауской. Роскошная квартира, набитая серебром и хрусталем, томилась в ожидании преступного хозяина.

— Ну, что ж, ребята, хлеба, как и в Темиртау, нет, а консервированных продуктов в кладовке полно. У половины, наверное, срок годности истек, но есть там и такие, что еще десяток лет простоят.

Они поочередно приняли душ и легли в постель. Интуитивно Франц чувствовал, Наташа думает о том же, что и он. Всю свою короткую жизнь Франц мечтал приехать в Москву. Он хотел увидеть музеи и парки, выставки художников и скульпторов. Наконец он здесь с прекрасной женщиной, но связан, замордован дикими обстоятельствами. Вот уже несколько месяцев он соучастник цепи преступлений. Его сумка набита оружием, он общается с готовым на все загнанным человеком. Ему ужасно захотелось забрать Наташу и выйти из игры. Но он знал: теперь Харасанов их не отпустит. Читая его мысли, Наташа сказала:

— Сегодня мне впервые стало по-настоящему страшно. Жарылгапов профессиональный бандит, а наш Харасанов — потенциальный. Плевать я хотела на его деньги, пора выходить из игры.

— Я тоже об этом думаю, но как ты себе это представляешь?

— Очень просто, купить в Жмеринку билеты и уехать.

— Нет, Наташа, бросить его просто так — подло! И еще есть одно обстоятельство, пожалуй, основное — я дал ему слово, что буду с ним до конца.

Она прижалась к нему всем телом и горячо шептала:

— Франек, милый, если нас поймают — это конец! За соучастие и недонесение мы получим минимум по три года тюрьмы. Я не хочу тебя терять, давай уедем к тебе или обратно в Казахстан.

Он испытывал моральные и физические страдания. Он боялся всего. Боялся ее потерять, боялся этого зарубежного оружия, пачек фальшивых документов и валюты.

— Знаешь, Наташа, в художественном училище меня сделали диссидентом, отщепенцем, вываляли в грязи и наплевали в душу. Я хорошо знаю каково человеку, которого бросают друзья. Теперь же ты хочешь, чтобы так поступил я.

На плече он ощутил ее слезы. Ему до боли захотелось ее успокоить.

— Он нас отпустит, я уверен! Завтра я с ним поговорю. У него нет причины нас держать.

В это же время Харасанова мучил вопрос иного рода. Он хорошо знал “отставных” спортсменов, большинство из которых, за неимением постоянных доходов, подались в криминальные структуры. Но Жарылгапов был птицей иного полета. Правнук бая, он имел большую родню, которая осела где-то в Афганистане и США. Жарылгапов мечтал не только об обогащении. Его душа жаждала Мести. А если взять во внимание азиатский менталитет, Харасанов не завидовал Юрию Лужкову, приютившему под своим крылом такого гостя.

О жестокости Жарылгапова еще в Караганде ходили страшные истории. К примеру: десятки мальчиков, которые в рюкзаках привозили для него сырец высококачественной марихуаны, после двух — трех поездок в Чуйскую долину исчезали в чреве Карагандинской тюрьмы. Тысячи матерей мечтали собственноручно выдрать глаза этому мерзавцу с бычьей шеей и хищными болотными глазами. Честно говоря, тогда в Караганде, Харасанов вряд ли подрядился бы делать ему фальшивый паспорт и устраивать пластическую операцию. Но случилось так, что барыга по натуре, Жарылгапов скупал все, в том числе и книги. Агент Харасанова по продаже книг однажды имел неосторожность принести очередной том Жарылгапову домой, когда у того веселились его “бультерьеры”. Они решили выявить источник поступления книг и мордовали парня до тех пор, пока он не указал откуда они появляются. Жарылгапов знал: книги диссидентов стоят больших денег. С того момента Харасанов попал в поле зрения карагандинской мафии.

Под грузом невеселых раздумий Константин не спал всю ночь. В шесть утра, когда в пачке осталась одна сигарета, раздался телефонный звонок.

— Привет, карагандинский бродяга. Не ожидал так рано услышать голос друга? Это я, Касым.

Чего, чего, а такой прыти от конторы Жарылгапова Константин не ожидал.

— Ого! Ты что же, Касым, приобрел в ЦРУ технологии? Честно говоря, ты меня удивил.

— Чего там удивляться? — весело сказал Жарылгапов. — Буду откровенен, у тебя и у твоих друзей в одежде, по меньшей мере, три ежика отдыхают.

— Брось, Касым, сам ты не фокусник, а от твоих быков люди на пять метров шарахаются.

Жарылгапов громко разоржался в трубку.

— Га-га-га! Земляк, не старичков-диссидентов нужно читать, а современную детективу. Почему я тебя именно в “Центральный” пригласил? Что, в Москве более модерных кабаков нету?

— Не понял, насколько я знаю, там блины и икра не из последних.

Жарылгапов продолжал гоготать.

— Этого добра, Костик, сейчас в каждом кабаке полно. При коммунистах икорка не каждому фраеру была дана. Теперь же другое дело. Но не буду тебя больше держать в напряжении. Просто в этом кабаке халдеи и официанты привыкли к твердым тарифам. За десять баксов они тебе вторые яйца прицепят.