Возвращение на Подолье

Семейство дрожит под тенью дерева. От их до тошноты порядочных лиц Василию становится не по себе.

— Немедленно уходите. Я с ними ничего не сделаю, — говорит он.

Они засеменили в глубь парка.

— Сумка в машине есть? — обращается Василий к Алексу. — Живо тащи.

Через секунду тот подает Василию роскошную сумку, в которой позванивают бутылки.

— Бренди? — спрашивает Василий, обшаривая карманы юнца. — Классно живете, — говорит он, вытаскивая из лакированного портмоне несколько стодолларовых купюр.

У второго тоже полные карманы долларов.

— Ну, а теперь ваша очередь, проститутки, — говорит Василий еле сдерживая смех. — Сережки и шубки в сумку, иначе поотстреливаю мочки ушей.

И все же они не были проститутками. Нажитое тяжким трудом так просто проститутки не отдают. Он всегда уважал профессию проституток. Никогда не смешивал эту категорию с обыкновенными шлюхами, и всегда утверждал, что проститутки преданы, смелы и, черт побери, из проституток бывают отличные жены.

Они поспешно расстаются с награбленными их родителями вещами, продолжая щелкать зубами.

— Быстро за баранку, как тебя там…? Алекс?! — говорит Василий. — А вы его ожидайте. Если побежите стучать, разыщу и перестреляю как кроликов.

Он был уверен, что они не побегут в милицию. Необъяснимая уверенность, замешанная на интуиции и опыте. Двадцать минут спустя Василий мчится в электричке в сторону Савеловского вокзала. От Савеловского рукой подать до Окружной. В камере хранения “Алтая” у него остались кое-какие вещи.

III. “Если нас поймают — это конец!”

Серик Жарылгапов, в прошлом чемпион Европы по боксу, а ныне — один из заправил преступной московской Лиги бокса, был многим обязан Харасанову. Еще совсем недавно он, правнук сбежавшего за границу от революции бая, трепыхался в сетях карагандинской уголовки. Почва уходила из-под ног. Спортивные заслуги не могли списать найденных в “Шанхае”¹ десяти мешков маковой соломки и двухсот килограммов приготовленного к отправке чуйского “пластилина”[53].

Услуги, оказанные ему Харасановым, не имели цены. За два часа до ареста Серик Жарылгапов получил отлично сфабрикованные документы. Еще спустя шесть часов, с легкой руки Харасанова, над его лицом работал скальпель пластического хирурга в одной из подпольных операционных Ташкента.

Пресловутая Лига бокса, которую возглавлял Жарылгапов, вела легальный образ жизни. Спортивное братство имело высоких покровителей по всему СНГ. Крепко скроенные ребята с покатыми плечами, жилистыми руками и перебитыми носами выкачивали из пугливых московских торгашей немалые деньги. Если кто подымал хвост, пускались в ход крепкие кулаки, а в крайнем случае — пистолеты с глушителями.

Когда на перрон, чуть ли не к вагону, подкатил черный “Мерседес”, Франц похолодел. Сердце подсказывало, что сверкающий лаком автомобиль имеет непосредственное отношение к прибытию в Москву непрошенных гостей.

Из машины вышли двое. Огромного роста детина бросился к Харасанову и стиснул его в медвежьих объятиях.

— Привет, брат. После твоего звонка из Алма-Ата я был готов ночевать на вокзале. Знаю, что ты в розыске, но не бойся, у меня в Москве все схвачено. Сейчас едем в ресторан “Центральный”, отметим ваш приезд. Кстати, не забывай о моем новом имени, называй Касымом. Мои подчиненные не в курсе моего прошлого.

Вскоре они мчались по сверкающей огнями Москве к неведомым приключениям.

Ресторан “Центральный” поразил Франца шикарной публикой и изысканностью кухни. После водки, горки блинов, обильно смазанных паюсной икрой, гнетущее состояние исчезло.

С Францом Жарылгапов почти не разговаривал, но с Наташи не сводил болотного цвета глаз. Это заметил Харасанов. Когда девушки вышли в туалет, он обратился к Жарылгапову:

— Серик, то бишь, Касым, она не для тебя! Давай сразу расставим все точки над “i”. А теперь о деле. Сумеешь перебросить меня и моих друзей в одно маленькое западное государство? Я заплачу хорошие деньги.

Жарылгапов расхохотался.

— Какие деньги? Я тебе обязан свободой. Что касается этой девушки, зачем бедному молодому человеку такая красавица? На западе таких как она держат в шикарных особняках и осыпают бриллиантами.

Франц вспылил. Мафиози открыто игнорировал его присутствие. Для него он был пустым местом.

— Константин, твой друг, кажется, забывается. Если он будет продолжать в том же духе, я забираю Наташу и сегодня уезжаю в Жмеринку.

— О-о-о, молодой человек, так вы, оказывается, из легендарной Жмеринки? Знаю, знаю, в этом городе водится много духовитых ребят.

С пьяной фамильярностью он хлопнул Франца по плечу и продолжил:

— Но в плане моего замечания по поводу вашей девушки вы не правы. Я ведь хотел вам предложить маленькую компенсацию. Скажем, порядка десяти тысяч долларов.

Константин успел перехватить кулак Франца. Охранник с маленькими, словно вырезанными из газеты ушами, потянул руку за борт пиджака.

— Касым, ты или пьян, или окончательно сгнил в этой задолбанной Москве. Мы уже несколько месяцев в бегах, вконец измотаны, а ты лезешь с пакостями. В общем, мы уходим, будь здоров!