Возвращение не гарантируется

К счастью, мы не в Америке живем, у нас в официальных структурах до такой дикости, как стрельба и взрывы, обычно не доходит, и кадровые вопросы решаются цивилизованно — простым росчерком пера. Но все равно: при докладе вышестоящему руководителю о том, что кто-то потоптался на охраняемой тобой грядке, надо показать, что твоей вины здесь ни капельки нет: может, недоглядел мерзавец-сторож, многократно проверенный, тщательно проинструктированный и оснащенный всеми необходимыми средствами наблюдения и защиты; а может, это дело рук, точнее, ног специально засланных врагами профессионально подготовленных злодеев, против которых самый добросовестный сторож ничего не сумел бы сделать; а может, никто эту никчемную грядку и не топтал — она сама себя вытоптала, в смысле, засохла…

Хотя, конечно, три трупа, в том числе известного в городе бизнесмена и мецената, трудно списать на их собственные действия… Но «трудно» — не значит «невозможно»: вполне реально спустить неминуемый разнос на тормозах, например преподнести себя в наиболее выгодном свете как сделавшего все возможное и невозможное и клятвенно пообещать скорое раскрытие и задержание виновных… Кроме смягчения собственных просчетов в версии для начальства, следует придумать и вариант происшествия для широкой общественности, чтобы слишком не будоражить население и не создавать предвзятого впечатления о разгуле криминала в городе.

Алгоритм успокоения граждан достаточно отработан: с одной стороны — дозированная выдача информации о тяжести наступивших последствий, «через час по чайной ложке»; с другой — быстрые оптимистичные сообщения о задержании злодеев, которые постепенно затуманиваются и рассасываются, ибо виновность негодяев оказывается недоказанной, а сами они при ближайшем рассмотрении предстают вовсе не злодеями, а вполне приличными гражданами. Но как стихнувший шторм не разыгрывается вновь, так и успокоенное общественное мнение уже не начинает повторно кипеть и бурлить…

С такими роями беспокойных мыслей в головах заснуть трудно, и полковники укладывались в постели, приняв для успокоения таблетку снотворного или сто граммов двенадцатилетнего «Чивас Ригал», после чего профессионально быстро забывались чутким и беспокойным сном…

Но спали далеко не все. В то же самое время уже проходило первое совещание по этому громкому или, как принято говорить в последнее время, «резонансному» делу, которое еще не прогремело и не срезонировало, но непременно обещало это сделать с самого утра, когда город начнет просыпаться. И наиболее ответственные, а может, просто более заинтересованные люди понимали, что время не ждет и сном в эту тревожную ночь не только можно, но и нужно пожертвовать.

Первые результаты расследования сообщал вездесущий Громобой, который недаром был на хорошем счету у начальства за хваткость и умение любой ценой «давать раскрытия». Правда, сейчас он докладывал не своему начальству, а членам совета директоров концерна «Комплекс» — крупного торгово-промышленного объединения, включающего в себя строительное управление, несколько универмагов, рестораны, ночные клубы, частное охранное предприятие, небольшой пивзавод, автосервис, гостиницы и многое другое. А также подпольные казино, «черные» риелторские и коллекторские конторы, рынки с ежедневными миллионными оборотами «налички», контрабандные тропы из ближнего и дальнего зарубежья и т. д., и т. п. Председателем совета и главным акционером концерна как раз являлся покойный Сергей Григорьевич Рыбаченко, которого итало-американские коллеги, вникнув в ситуацию, возможно, назвали бы боссом всех боссов.

Но это не значит, что «Комплекс» впору называть мафией. «Мафия» — это как бы имя собственное, обосновавшееся на Сицилии; называть так неаполитанскую каморру, калабрийскую ндрангету, японскую якудза или сингапурскую «триаду» неправильно и глупо: все равно что именовать любой револьвер «наганом», а любой автомобиль — «мерседесом». Поэтому «Комплекс» в подразделениях по борьбе с организованной преступностью обозначался коротко и скромно: «ОПГ», но это наименование было скрытым от широких слоев общественности и даже от многих сотрудников концерна. Упитанные тетки в «белых» бухгалтериях, кадровики, менеджеры, слесари автосервиса и прочая, далекая от теневой деятельности обслуга была уверена, что работает во вполне легальных, хорошо известных в городе предприятиях и фирмах.

Этого, конечно, нельзя было сказать о «силовом блоке»: разборных бригадах, службе внутренней безопасности, контрразведке, рыночных сборщиках и контролерах, обо всем низшем звене Организации — «бойцах», «солдатах», «быках», которых руководители за глаза презрительно называли «мясом». Эти, конечно, знали, чем они занимаются и чем рискуют. Хотя в подробности не вникали, о структуре концерна осведомлены не были и знали зачастую только своих бригадиров, а о роли уважаемого Сергея Григорьевича Рыбаченко и вовсе не догадывались, так же, как о присутствующих на экстренном совещании членах Совета директоров.