Возвращение не гарантируется

Громобой не знал, что делать. Такое с ним бывало редко. Когда он мутил воду вокруг убийства на Щелковском, то еще не определил — какую цель преследует. Просто, оказавшись на развилке специфических для оперативника розыскных дорог, состоящих из причинно-следственных связей между криминальными фактами, он пошел по самому простому пути, обоснованность которого сам же и сфальсифицировал. Ведь одно дело — искать обычных дебилов, забивших насмерть трех уважаемых людей, и совсем другое — разыскивать какого-то призрака, ниндзю, не оставляющего следов. Вполне понятно, что ниндзей в Москве мало, если они вообще есть. Да еще хрен им что-нибудь докажешь, во всяком случае, за всю свою богатую сыскную биографию он не видел ни одного ниндзю, сидящего на скамье подсудимых. А отморозков, которые могли убить троих, или, что еще более вероятно, на кого тройное убийство можно спокойно повесить, — пруд пруди, этими дебилами все СИЗО и колонии забиты!

И вот теперь его агент Круглый, метнувшись по истинной, казалось бы, заведомо непроходимой дороге, внезапно нашел и призрака, и доказательства! Неожиданный оборот… Круглый, в конечном раскладе, не учитывается: когда гончая приносит хозяину крупного зайца, это вовсе не значит, что вечером именно она будет лакомиться тушеной зайчатиной! Использовать полученную информацию предстояло самому Громобою, это и ставило его в тупик…

Во-первых, предстояло плавно перескочить с ошибочного, но им самим выданного за правильный, пути на верный, но им же обозначенный как ошибочный… По нынешней терминологии такой финт называется «переобуться в воздухе», но как раз он-то смущал опера меньше всего: сегодня таким переобуванием никого не удивишь, и многие, а он входит в их число, владеют этим приемом в совершенстве. К тому же виноватым в конечном счете станет судмедэксперт Тонков, ибо именно такие беспринципные и слабые духом людишки и оказываются запряженными в ту самую борону, о которой любил говорить Громобой.

Во-вторых, надо было выбрать правильную линию движения и на новом пути, ибо здесь тоже имелась развилка. И приходилось вновь думать, как безошибочно и с наибольшей выгодой распорядиться полученной информацией.

Можно направить ее по служебной линии и получить благодарность от начальства да достаточно символическую, при его запросах, денежную премию. Правда, могут представить к внеочередному званию или к ведомственной награде, но рассчитывать на это особо не стоит — ведь крепостной охотник, которому верный пес принес дичь, тоже не поужинает зайчатиной, как и повар, и мажордом, хотя последнему и может достаться оставшийся кусочек с барского стола…

С другой стороны, если он отдаст эти данные в «Комплекс», то вознаграждение, несомненно, окажется существенным, но всех материальных проблем все равно не решит и богатую жизнь до глубокой старости не обеспечит… К тому же, если каждое громкое раскрытие повышает авторитет сыщика и укрепляет его положение на службе, то в «Комплексе» личное дело не ведут и ограничиваются разовыми выплатами, так что для долговременной перспективы целесообразней все-таки писать официальный рапорт… Но если инфа протечет и дойдет до Карнаухова, то получится, что он не их «полицейский на окладе», а просто продажный мент, слуга двух господ — и нашим и вашим за денежку спляшем… А бизнес-бандосы не любят этого больше, чем полицейское начальство! Да и методы реагирования у них куда жестче — тут строгим выговором или неполным служебным соответствием не отделаешься… А если еще Круглый, вопреки недавним уверениям, как-то обозначил свою осведомленность, то могут его «расколоть» как агента, а тогда уже он, майор Николаев, превратится в замаскированного врага, разрабатывающего «Комплекс»…

Бр-р-р! — его даже передернуло от такой перспективы!

* * *

— Ну, видишь, какая у меня чуйка? — сказал Мирон. — Четко сработала на крысу!

Кузьма кивнул.

— Да, а я не верил… Что делать будем?

Они сидели в привокзальном баре «Встреча», который по беспределу взяли «под крышу» от имени «Комплекса», хотя ни Круглый, ни Карнаухов об этом не знали. То есть, по всем понятиям, они сами являлись крысами, ничуть не лучшими, чем обсуждаемый ими Круглый. Правда, сами они себя крысами не считали: они же не ментам стучат, а всего-навсего маленькую крошку от чужого пирога без спросу отщипывают, а это совсем другое дело. Впрочем, и Круглый, конечно, не относил себя к крысам и находил своим действиям десятки оправданий. Ничего удивительного: каждый подыскивает себе смягчающие обстоятельства… И они без угрызений совести пили дармовую водку с пивом и грызли жесткие привокзальные отбивные. Впрочем, напарники считали, что жилистое бесплатное мясо гораздо лучше мягкого, за которое нужно платить…

— А что тут думать? Старшим докладывать надо! — сказал Мирон, со стуком ставя на стол тяжелую кружку.

— До-кла-ды-вать! — по слогам произнес Кузьма, будто пробовал слово на вкус. — Ты тоже как мент говоришь! Где ты этому научился?

— Кончай! — поморщился Мирон. — Если будешь так на всех кидаться, то точно в собаку превратишься!