Возвращение Прометея

Он посмотрел на пирамиду. Отверстие с прожектором было теперь на одном уровне. Луч не слепил, но казалось стал более плотным, не рассеивался по сторонам, а полностью был направлен на него. И это не было похоже на свет. Только сейчас, приглядевшись, Аким заметил что в « световом» потоке двигаются какие-то белые прожилки, словно разогнавшиеся до космической скорости жуки-светлячки, или размытые следы автомобильных фар заснятые на скоростную камеру.

Это была какая-то неизвестная, концентрированная энергия. Судя по тому, как она протянувшись от пирамиды обволокла и изолировала его от окружающего мира, словно сжала в кулаке, хорошо поддавалась управлению. Оставался вопрос – кто управляет этой энергией?

Белые «светлячки» сновали перед глазами и со всех сторон куда мог дотянутся взгляд, ткали пусть и прозрачную, но уже зримую пелену. Дом, деревья и обессиленная жена, всё покрывалось этой пленкой. Он чувствовал что первоначальный дикий испуг прошел, тело погружается в невидимую теплую ванну полную лечебной грязи, появляется чудовищное желание закрыть глаза и заснуть.

Остановись. Успокойся. Засыпай.

Вероника упала на землю и сотрясаемая рыданиями обхватила голову, дети бросилась к ней на помощь и как могли обняли. Невероятным усилием воли Аким разорвал накатившую тошнотворную слабость и закричал:

– Ничего страшного не происходит, если бы они хотели меня убить то уже давно сделали бы это!

Что он хотел этим сказать? Пытался успокоить? Наверное ничего более глупого не возможно было бы придумать. А что еще остается? Кричать, плакать, взывать о помощи? Молиться? Он сам не мог абсолютно уверенно объяснить то, что с ним происходит, а значит не имеет права говорить о не проверенных догадках.

Наверное Вероника услышала его и приподнялась. Она протянула руки и что-то кричала, но слов разобрать было невозможно. Вероятно материя или энергия, которая обездвижила его, заглушает и окружающий мир. Вероника скорее всего, тоже его не слышит, хотя он поднялся только на уровень крыши их старого одноэтажного дома и парил, самое большее в шести-семи метрах над землей.

Хорошо сказано, Аким Иванович. Парил. Как птица, что ли?…

Мысли путались и устроили в голове шумный хоровод. Аким понял что вот-вот потеряет контроль не только над своим телом, но и над разумом. Еще чуть-чуть и окутавшая его белая субстанция станет непроницаемой и он не только не услышит, но и не увидит больше ни жену ни детей.

Если отбросить всё рациональные объяснения, то становится уже очевидным, то что сейчас происходит никак не связано ни с радиовышками ни с военными, ни еще с кем-то кто имеет отношение к обычной земной суете. Пирамида, парализующая энергия – всё это очень похоже на то, что так тщательно отрицаемая «встреча» всё же состоялась пусть и в локальном масштабе. Сколько времени потрачено на изучение косвенных улик и взаимосвязей, сколько материала подготовлено для публикации в книге, и вот оно – объект изучения, сам явился….

Глаза слипаются, становится невозможно концентрироваться даже на простейших мыслях. Что он может сказать им на прощание?

– Не вздумай идти в полицию! Там никто тебе не поверит только назовут сумасшедшей. Я скоро вернусь, это наверное какой-то эксперимент! Не беспокойтесь за меня.

Вероника вновь отчаянно заметалась, выкрикивая не то мольбы не то проклятья в адрес похитителей. Аким надеялся что его впечатлительную жену не хватит удар от пережитого несчастья. Он видел как слезы ручьями текли из её глаз.

Хотелось верить, что это всего лишь сон. Что все скоро проснуться и все вернется на свои места.

Неожиданно мир стал двигаться быстрее. Вероника и дети скрылись за стеной дома, где-то позади, а пирамида придвинулась как будто ближе. Отверстие с прожектором расширилось. Мозг уже почти отключился и воспринимал реальность не совсем адекватно, но всё же профессор Веленский прикинул что всему причиной – движение луча. Его втягивали в пирамиду.

Голубое сияние вокруг стало сгущаться, внешний мир потускнел, подёрнулся плотной белой пеленой, пропали из виду кроны уцелевших яблонь и груш, печная труба с клочковатым гнездом неведомой птицы. До сих пор, находясь в состоянии некого психологического шока, Аким умудрялся сохранять спокойствие, и даже хладнокровие, вызванное скорее заботой о семье, чем какими-то внутренними качествами, но когда пришло понимание что вот сейчас весь мир померкнет и исчезнет, его накрыли отчаяние и страх. Ему захотелось закричать, зарыдать, но все органы отказались повиноваться. Одни лишь глаза вынуждены были беспомощно наблюдать как приближается бездонное непроглядное черное брюхо «пирамиды». Осознание безысходности и неизвестности проникло в глубины мозга и он немедленно подал сигнал все клеткам организма – бояться. Аким почувствовал что задыхается. Воздух перестал поступать в легкие – страх сдавил дыхательные пути. Чем ближе черный провал в пирамиде, тем сильнее спазмы в груди. В глазах потемнело.