Возвращение Прославленных (СИ)

— Знаешь…я ведь знаю, где наш тол, — шепотом, оглянувшись на спящих, сказал Марио.

Волчица внимательно посмотрела на него. В его глазах стоял ужас. Кажется, он сам испугался того, что сказал. Бёрнс кивнула ему, но промолчала. Она ждала, пока Марио заговорит сам.

— Он там…в этом чёртовом сеноте, — тихо сообщил Рыболов. — Отец с дедом всю жизнь его искали. Дед был самым ловким ныряльщиком в семье. Он говорил, что там, внизу сенота есть ходы в пещеры. Даже план начертил. Но потом…потом однажды он вынырнул весь израненный, словно его жевали…

Марио замолк. Бернис взглянула на него. Он вперился в одну точку. Его мелко трясло, зрачки расширились, губы дрожали, лоб покрылся испариной.

— И вынырнул дед седым, — добавил Марио. — Когда он смог говорить, рассказал, что там, в пещерах живёт кеатли. Кеатли сторожит наш тол…

— Кеатли? — переспросила Бёрнс.

— Да…Мой дед… если бы ты знала, какой это был храбрый человек! Ничего не боялся, — Марио помолчал, — потом, когда его раны зажили, то дед упорно продолжал нырять в сенот снова и снова. Пока не погиб… После него это стал делать отец. И однажды…Однажды кеатли вынырнул из сенота. Это было огромное чудовище…Я никогда не забуду его жуткую пасть, полную зубов. Зубов…тысячи зубов…один ряд за другим…острых зубов…

Марио опять задрожал. Бернис успокаивающе погладила его по спине.

— Он заглотил отца, в одну секунду…Отец только успел крикнуть: «Сынок, найди тол».

Марио заплакал, размазывая кулаками слёзы по лицу.

— Но я вернулся домой, нашёл бутылку, положил туда все дедовы планы. К ним сунул адрес того господина, которому отец собирался написать. И зарыл эту бутыль. Чтобы забыть. Но не забывается… Стоит перед глазами, как только приходит темнота. Поэтому я не сплю. Меня каждую ночь пожирает кеатли. Всё, что мне досталось от родни-визидаров: вот этот нож, — он показал на небольшой ножик, в самодельных ножнах у себя на поясе, — крючок, и этот жуткий страх внутри…

Марио закрыл лицо руками и, качаясь, завыл. От этого звука визидары повскакивали, озираясь.

— Что с ним? — спросил Итиро.

Тафари подошёл и стал гладить Марио по волосам. А тот не мог остановиться и всё плакал и говорил. Потом, когда почти выдохся, сквозь рыдания стал бормотать:

— Я хочу идти с вами! Хочу! С вами надёжно. Я чувствую в вас своих. Но чтобы идти, надо достать тол. А я не могу… И потом даже дед говорил, что до главной пещеры не доплыть — не хватает воздуха. Так что, если я прыгну туда, то, в конце концов, погибну как они. Невозможно оттуда достать тол. Разве только что стать рыбой и научиться дышать под водой…

— Это как раз дело нехитрое, — мягко сказал Тафари, — не плачь. Мы поможем тебе. Где ты закопал планы деда?

Марио махнул рукой на заброшенный огород.

— Вон там, где растёт перец.

Кусты перца давно уже росли сами по себе. За долгое время они разрослись и заполонили собой пол огорода. Длинные жгучие перцы разных цветов, похожие на скрюченные пальцы, висели повсюду. Старые стручки падали на землю и прорастали новыми кустами.

Пока визидары перерывали огород в поисках записей, пропитались этим перцем вдоволь. Он жёг, и их кожа покрывалась волдырями. А Стурла случайно потёр лицо рукой и долго скакал от горящей боли в глазах.

Наконец, в руках Мэдлин мелькнула пузатая бутылка.

— Эта? — спросила она с надеждой у Марио.

— Ага, — шмыгнул он носом.

Вернулись к огню, вскрыли бутыль и вытащили оттуда две записки. Одна была очень старой. Казалось, она сейчас развалится в руках у Тафари. Но он бережно её развернул и прочёл:

«Франция, Шер. Замок Дурдуа-Кашон. Граф Леонар Жобен».

— Ничего себе, — почесал бороду Стурла, заглядывая через плечо Тафари, — наверное, этот граф Жбан — предок следующих визидаров?

— Не Жбан, а Жобен, — поправил его Тафари.

Во второй записке был план хитроумных ходов и переходов пещер сенота. На большом листе из странного материала, но это никак не был бумага, дед Марио оставил много сносок и приписок. Некоторые были короткие: «Тупик!» или «Не пролезть». Другие подлиннее, что-то вроде: «Здесь между гротами сильное течение» или «Тут в пещере красивые сталактиты, но какой-то странный воздух — после него хочется спать, так что долго не задерживайся». Некоторые записи они не поняли, но их и Марио не смог объяснить: на обозначении многих пещер были записи о цветах: зелёная, синяя. Но чем ближе была пещера чудовища, тем чаще встречалось слово: «Алая».

Внимательнее всех карту проходов изучал Тафари.

— Так как же туда можно доплыть? — почёсываясь от волнения, спросил Рыболов.

— Тафари может долго находится под водой. Он из рода русалок, — ответил ему Стурла, сосредоточенно натирая какой-то вонючей мазью волдыри от перца.

Гном потом предлагал её всем, но она так воняла, что никто не согласился.

— Так, — сказал, наконец, Тафари, складывая планы, — как посильнее рассветёт, все вместе идём к сеноту. Мы всё равно не знаем, что нас там ждёт. Каждому будет работка. А пока давайте вздремнём.