Возвращение Прославленных (СИ)

— Плоды Древа Жизни пытались сажать, но из них ничего не вырастало. Такое дерево было только одно. Оно переходило по наследству лишь в нашем роду. И вот когда им владел мой отец, визидары стали просить, чтобы Древо Жизни разрешили исследовать Ремесленникам. Я был тогда мал, но всё понимал. Помню, как я сидел в зале под столом, когда к отцу впервые во всём составе пришёл Совет Визидаров. Они говорили, что Ремесленники выведут лекарство, которое будет помогать и лечить всех. Что с помощью толов попробуют вырастить новые Деревья Жизни, чтобы они были в саду у каждого. Представляешь?! Особо распинался старый Гослинг. Он тряс бородой, гремел цепью городского главы на своей груди. Они обещали моему отцу множество благ, взывали к благородству. Но умный Джеймс Хармус отверг все их предложения. Он сказал, что подумает, а потом отказал.

Хьюго стиснул кулаки, вскочил и стал нервно прохаживаться мимо портеров, забыв об Алаун. Теперь он обращался к предкам, взывал к справедливости.

— Они захотели отобрать наш источник! Нашу силу! Меня трясло от всех этих нечестных разговоров, что наши плоды должны помогать всем. Почему?! С какой стати?!!

Хьюго покрылся потом и вцепился себе в волосы. Рейчел внесла чай. Он, схватив с подноса чашку, жадно её опустошил, и стал рассказывать дальше:

— Дальнейшая история развернулась, когда мне исполнилось двенадцать, и я учился в школе. Особых школ для избранных у нас не было — тогда одновременно в классах учились дети всех визидаров вперемешку. Мой отец справедливо считал, что это не очень честно. Порой он выговаривал матери: «Мой сын не должен сидеть с ребёнком лавочника или сапожника…» Но тогда в Визидарии были такие несправедливые законы. После того, как визидарам наступало двенадцать лет, и им вручали Документ Совершеннолетия, они могли впервые сдать экзамены в Великие Ремесленники. Многие дети хотели ими стать, но удавалось лишь избранным. Ремесленники имели толы, они изготавливали и совершенствовали ауксилы… Мы играли в Великих Ремесленников. Все их уважали, называли создателями. Но особо их стали почитать в моём детстве. В то время Ремесленники как раз подошли к созданию волшебных палочек. Говорили, что вскоре их будут иметь все визидары. И волшебные палочки заменят многие инструменты в быту. Первые волшебные палочки стали раздавать самым важным фигурам и нам, ученикам школ. У нас ввели новый урок — Палочковедение. На нём мы изучали основы изготовления волшебных палочек и применения их в жизни. Остальным визидарам, при большом желании, Волшебную палочку можно было купить за огромные деньги в Магазине «Пять стихий», который находился недалеко от рыночной площади в Медикате. Как известно, пять стихий — это и есть основа этого инструмента.

Хьюго почесал голову, вспоминая и продолжил:

— Палочка состояла из магического металла, который был стержнем и изготавливался из различных сплавов. Самым сильным и мощным, но и самым дорогим, считался сплав серебра с золотом. Затем металлическую основу вставляли в тонкую деревянную оболочку, сделанную из священных деревьев. Потом волшебные палочки погружали в магический эликсир, приготовленный из порошка, чей состав я не совсем понял, потому что пропустил те уроки. А после палочки подвешивали на ветру Сакрального Холма. И только тогда она была готова…

— А как же пятый элемент? — спросила Алаун, — Хьюго ты перечислил четыре: металл, дерево, воду и воздух. А что было ещё?

— Ещё была сила самого визидара, который палочкой владел. И она становилась его частью, его усилителем и помощником. Чужого она могла и не послушаться. Но это не столь важно… Как раз в то время Ремесленники возвели Башню Силы. Именно она, стоя посреди долины Сиреневых ветров, недалеко от дуба Эо Мугна, питала своей мощью все волшебные палочки страны визидаров. И Ремесленники бились над задачей, чтобы эту силу передать палочкам навсегда. И чтобы больше волшебные палочки не зависели от Башни Силы. Вот в какие времена, Алаун, я хотел стать Великим Ремесленником. Я бы точно открыл эти законы, и в моё правление волшебная палочка обрела бы окончательную силу!!!

Хьюго встал, выпятил грудь, ходившую ходуном и, какое-то время молчал, оценивая, понимает ли Алаун глубину его слов и их значимость. Видимо, её лицо выражало достаточную почтительность для такого момента, и он продолжил:

— Теперь ты можешь представить, насколько мне был важен тот экзамен?!!! Какие я возлагал на него надежды?! Перед самым экзаменом я сильно поссорился с матерью. Боясь, что не сдам так, как мне нужно, я попросил её Перстень Воли. Но она так тряслась над ним, запирала его, и не дала мне его даже тогда, сказав, что им можно пользоваться лишь в исключительных случаях. А разве экзамен — это не исключительный случай?! И разве этот её поступок не говорит, что она не любила меня?! — спросил Хьюго у Алаун.

Она, держа в руках чашку, которую так и не пригубила, подняла на него глаза и помотала головой.

— Хьюго, мать любила тебя, — сказала Алаун, склонив голову, — мне кажется, даже слишком сильно.