Возвращение ростовского потрошителя

Почти в то же самое время полицейская оперативная группа приехала осматривать до неузнаваемости изуродованный труп Пети Игумнова, хотя и оттащенный Ростовским потрошителем подальше от асфальтированной дорожки, но все-таки к вечеру обнаруженный гуляющими по парку детишками. Среди сотрудников, выехавших на место случившегося происшествия, находился старый офицер-подполковник, начинавший службу еще в самом начале девяностых годов прошлого века. Это был седовласый мужчина, давно «разменявший» пятидесятипятилетний возраст; выглядел он подтянуто, без лишнего веса, и при своем невысоком росте имел коренастую, жилистую фигуру; за долгие годы службы он научился придавать лицу беспристрастное выражение, однако «колючие», въедливые глаза говорили о наличии дюжего ума и способности к аналитическим размышлениям; нос, прямой, острый, был увенчан густыми усами с едва начинавшейся проседью. В настоящем он – а именно Рыков Николай Геннадьевич – исполнял обязанности начальника участковых уполномоченных. Как старослужащий полицейский, именно он, увидев тело растерзанного парнишки и сопоставив раны и отдельные факты, вспомнил то старое дело, под названием «Лесополоса», где очень похоже орудовал местный маньяк-убийца, которого не могли вычислить долгие годы.

– Виктория Алексанадровна, я вижу все признаки «работы» Ростовского потрошителя, – сказал он молодой девушке-следователю, старшему лейтенанту юстиции, по фамилии Гринева, едва достигшей двадцатипятилетнего возраста; она представлялась невысоким «ростиком» (что компенсировалось огромными каблуками), была одета в форменную одежду и как раз начинала заполнять протокол осмотра места случившегося здесь происшествия, – но что для меня удивительно: его расстреляли в 1994 году и в глубокой тайне похоронили на одном из заброшенных кладбищ – практически на моих глазах.

– И что в связи с этим делать? – выразила недоумение Вика, которой, если честно, не терпелось побыстрее закончить осматривать невероятно страшное тело и выдвинуть хоть какую-нибудь правдоподобную версию. – Мне что, теперь докладывать, будто у нас объявился подозреваемый тридцатилетней давности и, по всей видимости, он, возможно, еще и покойник?

– Конечно же, нет, – посчитав озвученные вопросы насмешкой, неприятно усмехнулся старослужащий подполковник, – но есть вероятность, что кто-то изучил методы того исчадия Ада и сейчас полностью копирует все его прошлые действия.

– Глядите, – крикнул молодой участковый, младший лейтенант, только что поступивший на службу; звали его Козеев Сергей Николаевич, – здесь какая-то сумка с женскими шмотками!

– Неси ее сюда! Срочно! – приказал Николай Геннадьевич.

Дальше провели подробный осмотр содержимого переносной поклажи, имевшей ручку и маленькие колесики, вследствие чего (по отдельным характерным признакам и опросу вблизи живущих жителей) довольно быстро установили, что она принадлежит Шалуевой Дарье, дочери достойных родителей, проживающей практически рядом – менее чем в километре. Сразу возникло три версии: либо она также убита и необходимо искать ее изувеченный труп, либо она и является тем самым пресловутым имитатором изверга, некогда наводившего ужас на всю Ростовскую область, либо – просто обыкновенным случайным свидетелем. Такой поворот дела, в части второй имевшейся версии, был, разумеется, маловероятен, но возможность такая не исключалась. Естественно, с целью ее отработки был выслан участковый Козеев, не замедливший «броситься» исполнять озвученное ему поручение.

К этому моменту совсем стемнело и на вокзале стали разворачиваться совсем иные события. Как уже говорилось, Ростовский потрошитель приблизился к распивающему спиртные напитки бомжу, и как только солнце полностью скрылось за горизонтом, он полез в имевшийся при нем портфель и достал оттуда огромный кухонный ножик.

– Эй, парень? – выпучил бомжеватый мужчина глаза от охватившего его страха, начиная отодвигаться на самый край лавки, подальше от незнакомца. – Ты чего, шутить, что ли, вздумал? Давай, давай заканчивай, я тебе вроде ничего плохого не делал?