Возвращение ростовского потрошителя

Поначалу, еще до того момента, как задать свой обычный вопрос, она не сразу стала заниматься непосредственно проверкой проездных документов, а решила вначале разобраться со своими непосредственными обязанностями, то есть: опустила заслонку на подъемную лестницу, закрыла и заперла входную дверь – словом, никак не обращала внимания на поднявшегося в вагон человека, заговаривая с ним чисто машинально, по большому счету оставаясь верной давно выработавшейся привычке. В обыденной ситуации, когда она заканчивала со всеми процедурами, ей уже протягивали запрашиваемое свидетельство, подтверждающее право проезда, поэтому она особо и не задумывалась, предполагая, что как только повернется к гражданину, то сразу получит искомый билетик, тем более что краем глаза она заметила, как пассажир засунул руку в портфель и продолжает ее там удерживать, очевидно отыскивая то, что ей и было в эту минуту необходимо.

Когда Смирнова закончила и, повторив вопрос «Ваш билет?», повернулась назад, странный пассажир все еще продолжал удерживать ладонь внутри своей клади, не извлекая ее почему-то наружу. Опытной проводнице, повидавшей на своем веку всяких людишек, в том числе и лихих, и непонятливых, и попросту глупых, этот человек сразу показался не то что бы необычным, но каким-то излучающим собой жуткую, чудовищную опасность. Его же полубезумный взгляд давал повод задуматься, что от этого человека можно ожидать всего, даже самого худшего. У женщины самопроизвольно похолодело внутри, как будто в кровь внезапно запустили ледяного, жуткого ужаса; она стала пятиться назад, но, как и следовало ожидать, уперлась спиной в прочную, металлическую преграду.

– Не надо… – безотчетно поняла она суть намерений Ростовского потрошителя, сразу же узнав его (ведь она была местной и, когда его судили, ей было достаточно лет, чтобы на всю жизнь запомнить этого страшного человека), – пожалуйста, не убивайте меня: я пропущу Вас бесплатно…

– Ты думаешь, – зарычал восставший из Ада мужчина, голосом больше напоминающим замогильные отголоски, посланные из самой Преисподней, – что меня интересуют твои одолжения или что я изначально собирался оплачивать свой проезд? Я вижу – ты меня помнишь, а значит, должна понимать, что человеческие тела меня интересуют лишь настолько, насколько являются материалом для очередного кровавого месива либо полового эксперимента.

– Я отдамся тебе добровольно… без насилия, – продолжала лепетать испуганная до последней жути Смирнова, надеясь при этом… сама не зная на что.

– Во-первых, я уже «сыт» на сегодня, – зловеще промолвил маньяк-убийца, медленно извлекая нож из портфеля и тут же вонзая его в полное тело Елены Валерьевны, чуть повыше женского органа.

Дальше пошла все та же процедура нанесения множественных ранений, но на этот раз при отсутствии возвратно-поступательных имитаций: Ростовский потрошитель просто получал удовольствие от созерцания несоразмерных мучений, которым подвергалась эта ни в чем не повинная женщина. После первых трех ударов она рухнула на колени, и Чурилову пришлось придерживать ее за́ голову, чтобы она не упала совсем; сам же он чуть нагнулся и бил, бил и бил, заливая кровью полы и одежду как свою, так и умирающей проводницы; он уже не обращал внимания на соблюдаемую им всегда осторожность, когда, отбирая людские жизни, он стремился быть аккуратным, всегда ограждаясь от того, чтобы случайно не запачкаться «вытекаемой» кровью. Через пять минут этого жуткого буйства работница РЖД перестала что-либо чувствовать, потому что она умерла; а недочеловек никак не мог погасить в себе тот дьявольский огонь, что терзал его изнутри, требуя непременного созерцания чьих-то страданий. Но Смирнова уже ничего не чувствовала, кровавая же алчность воскресшего маньяка-убийцы оставалась удовлетворенной не полностью: была ночь, и он должен был убивать.

На свою беду из купейной части вагона в этот момент в тамбур вышла молодая парочка, состоящая из молодого человека, по имени Олег Выжимаев, и его девушки, носящей имя Алены Закатовой. Они хотели было тайком покурить, но, сразу же улицезрев всю трагичность развернувшейся перед ними картины, повели себя совершенно по-разному: восемнадцатилетний юноша, оказавшийся более подвижным и развитым как физически, так и умственно, он имел еще и довольно приятную внешность, а главное, аналитический ум, поэтому, особо не задумываясь, ринулся прочь из страшного тамбура; но вот его ровесница и любимая им безумно Алена, хотя и не имевшая идеальной фигуры, но выглядевшая довольно эффектно (а еще эти ее роскошные, крашенные в рыжий цвет, пышные волосы!) не смогла побороть охватившего ее ступора и, поддавшись панической атаке, застыла на месте, будучи не в силах ни дышать, ни даже кричать: страх полностью овладел ее и телом и разумом.