Возвращение ростовского потрошителя

Подъехав почти что вплотную, мужчина вылез из машины и тут же направился осматривать заинтересовавшее его место; в былые времена Алексей Дмитриевич Заносский – а именно так звали этого представителя сильного пола – работал старшим оперуполномоченным уголовного розыска; теперь же он являлся заслуженным пенсионером Министерства внутренних дел и подрабатывал частным извозом. Если кратко коснуться его внешности, то он представлял собой человека, достигшего пятидесятивосьмилетнего возраста, был высок ростом, широк в плечах и обладал внушительной физической силой; лицо его было практически круглым (из-за накопившегося на нем возрастного жирка), голова же давно начала лысеть и имела волосы только в задней части и по бокам; одежда казалась самой обыкновенной и представлялась в виде засаленной кожаной куртки, потертых штанов и солдатских ботинок.

Заносский быстро преодолел необходимое расстояние и остановился рядом с накануне убитым бездомным, как уже известно, имевшим очень заниженную социальную значимость; говоря иными словами, он и без того выделялся непривлекательным видом, но на настоящий момент был просто ужасен и даже у бывалого «опера» вызвал чувство неприятного отторжения. Однако это не помешало отставному офицеру позвонить в дежурную часть и сообщить о своей невероятно страшной находке; дежурить продолжала «старая» оперативная группа – ей и пришлось выезжать для осмотра истерзанного чудовищем тела. По надкусанным внутренним органам, брошенным извергом рядом, и полному отсутствию сердца, ни у кого не вызывало сомнения, что, кроме убийства и удовлетворения своей плотской похоти, маньяк-убийца еще имеет и склонность к поеданию человеческой плоти, или по-простому каннибализму.

– Ну точь-в-точь как «наш» потрошитель! – неожиданно воскликнул бывший оперативник, обращаясь к начальнику участковых. – Помнишь, Геннадич?

Рыкову отлично был известен Алексей Дмитриевич, и некогда им даже пришлось какое-то время работать вместе, поэтому он пропустил мимо ушей столь фамильярное обращение и почти так же ответил:

– Разумеется, помню! Только если, Дмитрич, ты не забыл, то того – ежели так можно выразиться? – человека расстреляли аж в 1994 году, и я лично присутствовал при составлении акта захоронения – вывод? – думаю, мы в настоящем случае имеем дело с каким-нибудь его безумным последователем. Кстати, Козеев, – обратился он уже к своему подчиненному, – тебе давали поручение проверить на причастность некую Дарью Шалуеву – ты это сделал?

– Да, – с готовностью ответил совсем юный еще «офицерик», – и раздобыл очень интересные сведения.

– Вот как? – вставила свое слово Гринева, листая материалы уголовного дела. – Но почему-то я не наблюдаю подробного рапорта? Как прикажите вас понимать? – последнее высказывание относилось уже ко всей службе участковых уполномоченных.

– Действительно? – не меньше изумился старослужащий подполковник. – Почему это, Сережа, ты до сих пор не отчитался за свое поручение, оформив его, как и полагается, документом?

– Работы много… – попытался оправдаться не «оперившийся» еще сотрудник, опустив свои виноватые глаза книзу, – я думал с утра написать.

– Не такое это обыкновенное дело, – возразил Николай Геннадьевич, делаясь строгим, – чтобы что-то в нем откладывать на потом… ладно, давай докладывай устно, чего такого значимого ты там «раскопал».

– В общем, – начал свой рассказ проштрафившийся вчера подчиненный, едва заметно дрожа и телом и голосом, – пришел я к ним накануне вечером, а папа с мамой и говорят, что их дочери дома нету; в дальнейшем стоило большого труда, чтобы убедить их в конце концов выдать, что Шалуева ни с того ни с сего собрала свои дамские штучки и носимые вещи, после чего в самом срочном порядке укатила в Москву, где у нее числится тетка, если быть точным, отцова сестрица; у нее якобы она и собирается в настоящее время остановиться.

– Странно? – проговорил задумчивым голосом Рыков (оперативник-таксист в это время общался с Викторией Александровной, аккуратно заносившей в протокол его показания), – как будто все «ниточки» ведут именно к этой девушке: и вещи ее возле первого трупа, и второй покойник по ходу ее движения… она ведь в столицу на поезде выдвинулась – не так ли, Козеев?

– Все верно, – подтвердил участковый, для убедительности кивнув головой.

В это время на телефоне следователя раздался звонок, по окончании которого она окликнула Николая Геннадьевича, прервав его беседу с более молодым сотрудником:

– Товарищ подполковник, – обратилась она не как делала это обычно, просто по имени отчеству, а непривычно, по полной форме, – сейчас мне «отзвонился» дежурный и сообщил, что на заброшенном кладбище обнаружена группа жестоко убитой и до неузнаваемости растерзанной молодежи; не удивлюсь, если вдруг окажется, что это друзья «нашей» в спешке сбежавшей Шалуевой. В итоге нам велено заканчивать здесь и описывать все более чем подробно – туда выдвигается «новая» следственно-оперативная группа – на наши же плечи ложится еще обязанность по составлению запроса на отработку ее московскими сыщиками.

***