Возвращение русской гейши

Kara Маки, после того как ее покинул горячо любимый муж, а сына отдали в приемную семью, еще какое-то время работала в качестве гейши. И вот она узнает, что Алекс женился в Америке. В опере мы видим эффектный конец — Чио-Чио-сан после этого известия кончает жизнь самоубийством, пронзив горло кинжалом. Но на самом деле Kara Маки приняла ухаживания давнего поклонника, своего соотечественника, и вышла за него замуж. Они переехали в другой город. Но брак оказался неудачным. Когда они развелись, Kara Маки вернулась в Нагасаки, где и умерла в 1906 году.

Ее сын, которого она так больше никогда и не увидела, вернувшись из Америки, поселился в Нагасаки. Он женился на Накано Вака, дочери английского коммерсанта. Их брак был бездетным. Накано Вака погибла во время Второй мировой войны. А после атомной бомбежки в августе 1945 года сын Баттерфляй покончил с собой.

После успеха оперы многие захотели посмотреть на дом Тома Гловера. В южной части Нагасаки, в районе Оура-Тэнсюдо, неподалеку от Дэдзимы, располагается своеобразный заповедник западной архитектуры — Оранда-дзака (Голландский склон). Вот там и располагалась резиденция Гловера. Дом был построен в 60-х годах прошлого века японскими мастерами по проекту английского архитектора и стал одним из первых сооружений европейского стиля в стране. Это прекрасная вилла, построенная в форме цветка клевера. Ее окружает великолепный сад, где стоит отлитая в бронзе фигура японки в кимоно, которая указывает прижавшемуся к ней мальчику на морские просторы. Ее поза передает глубокую тоску. Большинство туристов считают, что это памятник Чио-Чио-сан, хотя на самом деле изображена японская певица Гамаки Миура, прославившаяся исполнением главной партии в опере Пуччини. Внутри дома сохранены обстановка, документы и фотографии той эпохи.

Свиток четвертый

Солнечный корень

Гнети ломает,

Вихрем гудит в полях.

Ливнем промчится…

И только вы над ветром,

Облака! Листья деревьев!

Сётэцу

На вокзал мы приехали за полчаса до отправления. Я прощалась с родными, а сама оглядывалась по сторонам. Но Тима все еще не было.

«Опять этот оболтус опаздывает», — с невольным раздражением подумала я, не слушая, что мне сбивчиво говорила мама.

— Обязательно звони, — услышала я голос отца и повернулась к ним.

— Хорошо, — ласково ответила я, глядя в повлажневшие глаза мамы.

Когда до отправления оставалось десять минут, я решила идти в вагон. Расцеловавшись с родителями, протянула билет проводнице, и в этот момент увидела идущего от здания вокзала Тимура. Его сопровождала какая-то дама лет пятидесяти. Ее лицо показалось мне знакомым.

Тим подошел к нам, беззаботно улыбаясь.

— Привет! — как ни в чем не бывало произнес он.

— Здравствуйте, — удивленно ответила моя мама, перестав всхлипывать и быстро вытирая глаза.

Я увидела, как спутница Тима окидывает ее пренебрежительным взглядом. Затем она довольно враждебно посмотрела на меня.

— Это Инга, — сообщил он, небрежно кивнув головой в сторону спутницы.

— Мои родители, — торопливо сказала я. — А это мой друг Тимур.

Отец хмыкнул и потащил маму за руку.

— Пора, пора, — бормотал он. — Пусть спокойно усаживаются. Попрощались уже на сто раз.

— Как приеду, позвоню, — крикнула я.