Возвращение с Западного фронта

– А я никаких стихов наизусть не помню. Все позабыл. Мне кажется, после моих школьных лет прошла целая вечность.

– И я думал, что забыл стихи. А теперь, представьте, начал припоминать.

Керн вежливо кивнул и поднялся. Ему захотелось выйти из комнаты. Тогда Рабе заснет, и не надо будет больше думать о нем.

– Если бы только знать, чем заполнить вечер! – сказал Керн. – Вечер – вот самое проклятое время! Читать мне уже давно нечего. А торчать внизу и в сотый раз повторять, до чего же, мол, было хорошо в Германии и когда же наконец там все изменится, – этого я тоже не хочу.

Рабе сел на кровать.

– Пойдите в кино. Лучший способ убить вечер. Правда, потом не помнишь, что видел, но по крайней мере хоть во время сеанса ни о чем не думаешь.

Он снял носки. Керн задумчиво глядел на него.

– Кино, – проговорил он. Вдруг ему пришло в голову пригласить в кино девушку из соседней комнаты.

– Вы знаете постояльцев нашего отеля? – спросил он.

Рабе положил носки на стул и зашевелил пальцами ног.

– Кое-кого знаю. А вам зачем? – Он разглядывал свои ступни, точно никогда их не видел.

– Вот ту, что живет рядом, знаете?

Рабе подумал.

– Там живет старуха Шимановска. До войны она была знаменитой актрисой.

– Я не ее имел в виду.

– Он имеет в виду Рут Холланд, молодую хорошенькую девушку, – сказал человек в очках – третий обитатель комнаты. Он стоял уже некоторое время в дверях и слышал весь разговор. Его звали Марилл. В прошлом он был депутатом рейхстага. – Не правда ли, Керн? Сознайтесь, что я прав, донжуан вы этакий!

Керн покраснел.

– Странное дело, – продолжал Марилл. – Самые естественные вещи вгоняют человека в краску, а подлость – никогда. Как торговали сегодня, Керн?

– Полная катастрофа. Потерпел убыток наличными.

– Тогда пойдите куда-нибудь и потратьте еще что-нибудь в придачу. Это лучший способ избавиться от излишних психологических комплексов.

– Так я и намерен поступить, – сказал Керн. – Хочу пойти в кино.

– Браво! Судя по вашим осторожным расспросам, предполагаю, что вы намерены сделать это в обществе Рут Холланд.

– Не знаю. Ведь я с ней не знаком.

– Ну и что с того? Большинство людей незнакомо вам, но иной раз приходится завязать новое знакомство. Вперед, Керн. Смелость – лучшее украшение молодости.

– Думаете, она пойдет со мной?

– Конечно, пойдет. В этом одно из преимуществ нашей пакостной эмигрантской жизни. Всякий благодарен, когда в промежутке между приступами страха и скуки его чем-нибудь отвлекают. Итак, долой ложный стыд! Вперед на штурм, да чтобы не тряслись поджилки!

– Пойдите в «Риальто», – сказал Рабе, улегшись в постель. – Там показывают фильм про Марокко. Я пришел к выводу: кинокартина о неведомой, далекой стране – лучшее отвлечение от собственных мыслей.

– Марокко – это, знаете ли, всегда приятно, – заметил Марилл. – И молодым девушкам тоже.

Рабе вздохнул и укутался одеялом.

– Иногда хочется заснуть и не просыпаться десять лет.

– И постареть на десять лет? – спросил Марилл.

Рабе недоверчиво взглянул на него.

– Нет, этого не надо, – сказал он. – Ведь тогда мои дети будут уже взрослыми людьми.

Керн постучался в соседнюю дверь. Послышался чей-то невнятный голос. Он открыл дверь и замер: перед ним стояла старуха Шимановска.

У нее было совиное лицо. Вздутые складки кожи, покрытые густым слоем пудры, вызывали представление о заснеженном горном пейзаже. Черные, глубоко засевшие глаза походили на дырки. Она уставилась на Керна так, точно хотела вот-вот вцепиться в него когтями. В руках она держала красную, как киноварь, шаль, из которой торчало несколько вязальных спиц. Вдруг лицо ее перекосилось. Керн решил, что она уж вот-вот бросится на него, но неожиданно по ее лицу скользнуло подобие улыбки.

– Что вам угодно, мой юный друг? – спросила она низким театральным голосом, полным патетики.

– Я хотел бы поговорить с фрейлейн Холланд.

Улыбка исчезла, словно ее стерли.

– Ах, вот что!

Шимановска смерила Керна презрительным взглядом, отошла от двери и резко застучала спицами.

Рут Холланд сидела на кровати и читала. Керн заметил, что это та самая кровать, к которой он подошел тогда ночью. Внезапно его обдало теплом.

– Можно мне спросить у вас кое-что? – обратился он к ней.

Девушка встала и вышла с ним в коридор. Шимановска, словно раненая кобылица, шумно вздохнула им вслед.

– Я хотел спросить, не пойдете ли вы со мной в кино, – сказал Керн. – У меня два билета, – соврал он.

Рут Холланд внимательно посмотрела на него.

– Или у вас другие планы? Ведь это вполне возможно…

Она отрицательно покачала головой:

– Нет у меня никаких планов.

– Тогда пойдемте! Чего ради сидеть весь вечер в комнате?

– К этому я уже привыкла.

– Тем хуже. Я провел у вас всего две минуты, но и то обрадовался, что вышел сюда. Еще немного, и она бы меня сожрала.

Девушка рассмеялась. И в этот момент она показалась ему маленькой девочкой.

– Шимановска только выглядит такой страшной. Сердце у нее доброе.

– Может быть, но по ней этого не видать. Сеанс начинается через пятнадцать минут. Пойдемте?

– Хорошо, – сказала Рут, словно решившись на что-то.

Когда они подошли к кино, Керн заторопился.