Возвращение седьмого авианосца

— Может, я найду укромный уголок, где растерзаю твое невинное и непорочное тело. Разве не этого боялся адмирал?

Брент рассмеялся.

— Ага. Ведь экипаж сплошь состоит из девственников. — И повел ее к подъемнику.

Ступив на похожую на пещеру ангарную палубу, пара встретила организованный бедлам: ряды самолетов, облепленных механиками и летчиками, раскатистые звуки металлических ударов, крики, прерываемые шипящим стаккато пневматического инструмента. С благоговейным ужасом Кэтрин замерла на месте, оглядывая ряды прожекторов над головой и лихорадочную деятельность вокруг.

Посмеиваясь, Брент обвел палубу рукой.

— Примерно тысяча на двести футов — три футбольных поля.

— Больше, чем Рокфеллеровский центр, музей Метрополитен и Карлсбадская пещера, вместе взятые, — восхищенно сказала Кэтрин.

Брент указал пальцем на платформу, выступавшую у них над головой.

— Галерейная палуба. Помещения для летчиков из дежурных экипажей. — Затем направил палец вниз. — Стеллажи для приготовленных к применению бомб и торпед. Для их снаряжения потребуется всего несколько минут.

Кэтрин показала на небольшой бак, установленный на тележке, которую толкали два матроса.

— Примитив. Разве у вас нет механизированных тележек?

Брент отрицательно покачал головой.

— Адмирал настаивает на использовании старых способов — способов, которые испытаны, проверены и понятны его людям.

— Как судовождение.

— Да. — Брент кивнул на тележку, что гремела мимо на железных колесах. — Это топливозаправщик. — И показал в сторону кормы. — Они готовят к полету следующий воздушный патруль.

— Почему не заправлять прямо из корабельных цистерн.

— Слишком опасно, Кэтрин. А в этом случае пожар можно погасить.

— Выходит, Брент, авианосцы взрывоопасны.

— Очень. Они ведь не что иное, как плавучие склады топлива и вооружения.

Он поймал ее мимолетную улыбку, придавшую ее лицу жесткое выражение, заметил лихорадочный блеск в глазах. Брент беспокойно повернулся.

— Что случилось, Кэтрин?

— Так, ничего. — Не обращая внимания на взгляды таращившихся механиков, Кэтрин взяла Брента за руку и показала в сторону носа на деревянное строение. — Что это такое, черт возьми? — спросила она и потащила его туда.

— Храм. Храм Вечного Блаженства, — ответил Брент, подходя к огромному, квадратной формы сооружению из некрашеной фанеры.

Кэтрин указала на единственный вход, увенчанный доской с позолотой.

— Тории — ворота по дороге к храму. Вероятно, комбинация буддийского храма и синтоистского монастыря.

— Верно! — Брент кивнул в сторону цветочного орнамента по обеим сторонам входа. — Хризантемы.

— Конечно, Брент. Шестнадцатилепестковые, они символизируют императора.

— Пять для тебя, Кэтрин.

Она рассмеялась.

— Это место для честных японцев, а не для американских потаскух, — проскрипел сзади низкий голос.

Синхронно повернувшись, они увидели разъяренного лейтенанта Коноэ. Одетый в пятнисто-зеленый комбинезон механика крепыш пилот стоял перед «Зеро» со снятым капотом, открывающим четырнадцатицилиндровый «Сакаэ». Рокочущий голос заставил повернуться несколько десятков голов, и на огромной палубе воцарилась тишина, словно на нее лег холодный туман. Сотни глаз уставились на Брента, Кэтрин и Нобутаке Коноэ. Прошаркали резиновые подошвы, и вокруг троицы образовался молчаливый круг из летчиков и механиков, заполнивших пространство почти осязаемым ожиданием.

Губы Брента вытянулись в резкую линию, взгляд бледно-сапфировых глаз стал холодным и жестким, и он вновь почувствовал как раскаленные витки тугой пружины начинают распирать грудь, давить на ребра, учащать пульс, делать дыхание отрывистым. Его мозг внезапно превратился в компьютер, анализирующий стойку Коноэ, напоминавшего каменную глыбу, его сжатые кулаки, тяжелый подбородок, угрожающий взгляд. Его ноги были расставлены — левая чуть впереди, вес тела распределился между ними, сжатые кулаки бесконтрольно подергивались. Каждая составляющая поведения этого человека кричала слово «убийца». Брент тихо сказал:

— Если лейтенанту хочется скорее отправиться в храм Ясукуни, я буду счастлив открыть перед ним дверь.

— Мой спор с ней, — прорычал Коноэ, ткнув пальцем в девушку.

— Давай, давай, сукин ты сын, — прошипела Кэтрин, поднимая с палубы ломик. — Поговорим с тобой о равенстве полов.

Шорох удивления пронесся над толпой, и она сжалась плотнее.

Брент толкнул девушку в объятия одного пожилого старшины, приказав:

— Подержи-ка ее, старшина Симада. — Руки девушки были тут же крепко прижаты, ломик упал на палубу.

— Пусти меня!

— Тихо! — крикнул Брент. — Спор со мной, и он точно знает это. — И он кивнул в сторону Коноэ.

Зловещая усмешка расколола каменное лицо летчика.

— Пусть будет так, янки.

— Дело не в девушке, лейтенант, так ведь? А в бомбежке Токио, потопленном японском флоте, Хиросиме, Нагасаки…

И без этого узкие глаза летчика превратились в щелки, мерцавшие ненавистью.

— Ненавижу! Буду ненавидеть, энсин! Всегда!

— Месть сорока семи самураев.

— Конечно. Способ, которым вы мстили за Перл-Харбор.

— Тогда вперед, могучий самурай, улучши свою карму.