Возвращение седьмого авианосца

— Из-за женщины, так ведь? — закричал Фудзита, его голос взвился как жало скорпиона. — Мы ее высадим при первой же возможности, — добавил адмирал, ударяя крошечным кулачком по столу. — Женщин не должно быть на кораблях. Никогда! Никогда! Никогда!

— Сэр, — попытался объяснить Брент, — это было больше, чем женщина…

Коноэ не дал ему договорить.

— Токио… моя семья… Я грыз камни, исходил желчью, я не могу спокойно спать, адмирал.

— Хватит! — с яростью закричал Фудзита, подаваясь вперед. — Вы можете мстить, делать себе харакири, но только когда это разрешу я. Подозреваю, что противник знает наш маршрут, наши координаты. Тот налет с Островов Зеленого Мыса должен был вас научить хоть чему-нибудь. Враг понимает, что мы не можем идти через Индийский океан и Магелланов пролив. В любой момент следует ожидать нового нападения. Сейчас мы, может быть, подходим к зоне патрулирования подводных лодок. — Он посмотрел на офицеров, стоявших перед ним, и обнаружил, что те опустили глаза вниз, словно выпоротые школьники. — Мы должны или сплотиться, или погибнуть. — Глазами, мерцавшими словно черные угольки, адмирал глянул на Коноэ. — Самурайская честь требует, чтобы нанесенные обиды были отомщены. Но если один из вас вызовет другого, я закую вас в кандалы. — Почти осязаемое молчание заполнило каюту. Его нарушил адмирал. — А вам, энсин Росс, следует научиться владеть собой.

— Слушаюсь, сэр.

Фудзита продолжил:

— Не забывайте, что слово офицера — закон. — Он посмотрел на летчика. — И обращаюсь к вам как к самураю — больше никаких драк. Избегайте встреч. Это приказ. Когда покончим с арабами, вы можете сделать друг из друга отбивную. Но помните, пока этого не случилось, в храм Ясукуни мы должны отправиться все вместе.

— Клянусь своей погибшей семьей, — пообещал Коноэ, туманно глядя на американца.

Брент ответил твердым взглядом.

— А я своим погибшим отцом.

Хотя адмирал Фудзита болезненно поморщился от воспоминаний, новые слова он произнес спокойнее.

— Помните, что император Хирохито находится на престоле шесть десятилетий. Эпоха Сева. — Коноэ вытянулся, будто его ткнули копьем.

— Эпоха просвещения.

— Чтобы быть более точным, — слова Фудзиты резали воздух, словно острая бритва бумагу. — Сева означает просвещенный мир. Вы оба должны покинуть это помещение просвещенными, осознающими, кто ваши настоящие враги, и с миром в душе по отношению друг к другу. Ясно?

— Так точно, сэр! Так точно, адмирал! — хором ответили офицеры.

Кивнув, Фудзита заговорил еще более резко.

— Женщине разрешаю появляться только на мостике. Вы свободны.

— Лейтенант Коноэ — псих, — сказал Брент Росс, застегивая последнюю пуговицу на чистой рубашке зеленого цвета. Брент только что принял душ в крохотной душевой своей каюты и осторожно расчесывал волосы, избегая притрагиваться к полдюжине свежих ссадин на голове. На одной щеке у него красовался синяк, во рту ощущалась боль — во время драки он прикусил щеки. Нижняя губа была рассечена, а подбородок саднило, когда Брент говорил.

— Он сослужил вам хорошую службу, — ответил Марк Аллен со стула перед рабочим столом каюты.

Устало и тяжело Брент опустился на жесткий матрац койки, давая отдых мышцам разбитого тела; ложась на спину, он расслабил свой могучий торс и пробежался глазами по крохотной каюте. Раньше ее обитателем был давно умерший офицер штаба. В соответствии с японскими традициями обстановка была типично спартанской: койка, туалет, умывальник, зеркало, громкоговоритель, лампа над головой в лабиринте труб и кабелей, подвывающий вентилятор, латунные часы и вездесущий портрет восседавшего на коне молодого императора Хирохито, прикрепленный к переборке над койкой.

— Да, оказал, — согласился Брент, поворачиваясь лицом к пожилому человеку. — Я чуть не убил его, дорвавшись до ломика.

— Знаю.

— Не могу понять, адмирал. Когда я ранен, оскорблен и зол, мне кажется, я становлюсь сумасшедшим.

— Ничего необычного, Брент. Естественное стремление к самосохранению.

— Не только это. Я стремлюсь уничтожить, стереть врага с лица земли. Подобное произошло со мной в Токио.

— Помню. Бандиты из «Саббаха», — вздохнул Марк Аллен. — Это наследственное.

— Мой отец, — отрешенно заметил Брент.

— Да. Порох Росс — так мы его звали. Порох, из-за его характера, вы же знаете.

Молодой человек кивнул.

— Да, знаю. Я очень близко познакомился с его характером. — Оба мужчины хмыкнули. Потом Брент описал свою встречу с Фудзитой и рассказал об угрозах адмирала.

— И еще он наверняка сказал лейтенанту Коноэ, что тот может осуществить свою месть в… э-э… соответствующее время.

— Как вы догадались, адмирал?

— Ха! Типично японское решение. Наш друг Коноэ потерял лицо, когда вы чуть не убили его.

— Меня остановил Мацухара.

— Знаю. — Адмирал нетерпеливо отмахнулся от Брента. — Его карма пострадала. Но месть священна, и он может восстановить карму, погибнув при отмщении, может даже обрести нирвану.

— Не слишком привлекательно для христианина, адмирал. — Марк Аллен улыбнулся.

Брент сел и вытянул длинные ноги сбоку от койки, опершись руками об ее металлический каркас.