Возвращение седьмого авианосца

Но и бомбардировщик запылал над головой, его вспыхнувший двигатель вывалился из гондолы и полетел вниз, увлекая за собой большую часть крыла. Раскидывая во все стороны куски алюминиевой обшивки, словно ящерица, сбрасывающая кожу, и мотки проводов и трубопроводов умирающий «Хейнкель» перевернулся, ударился о морскую поверхность, резко перевернулся еще раз, развалился на куски и исчез в фонтане воды.

— Прямо по носу торпеда! — донеслось с фор-марса.

— Вижу, — сказал Фудзита, подаваясь вперед одновременно с Брентом, Алленом и телефонистом.

Брент следил за приближающимся следом.

— Может ударить слева по носу, адмирал.

— Лево на один румб!

Голос в переговорной трубе повторил команду.

— Если торпеда самонаводящаяся, она достанет нас, адмирал, — заметил Марк Аллен.

— Вы хотите сказать — магнитная или турбулентная?

— Да! Даже акустическая.

Фудзита скомандовал телефонисту.

— Стоп машина!

Брент почувствовал, как мощная вибрация исчезла.

— Рулевому немедленно доложить о потере управляемости! — крикнул Фудзита телефонисту.

Загипнотизированный Брент смотрел на приближающийся пенистый след, даже не замечая, как АТ-6 стремительно встречает свою могилу. Через несколько мгновений торпеда прошла справа и исчезла за кормой.

— Банзай! Банзай!

Брент ощутил резкое облегчение и полное отсутствие эмоций. «Я живой, — произнес голосок внутри. — Все кончилось, и я живой». Энсин улыбнулся сам себе.

— Прекратить огонь. Занять места по боевому расписанию, курс один-два-ноль, — приказал Фудзита. — «Рубка — рубке». Кэптен Файт, подобрать уцелевших, оставаться на один-два-ноль, скорость восемнадцать, обычный походный ордер. — Телефонист повторил слова команды в микрофон, а узкие черные блестящие эбонитом глаза Фудзиты скользнули по мостику, задержавшись на Бренте. Их энергия наполнила Брента гордостью. Спина молодого американца вдруг стала тверже стали, и он расправил плечи, которые, казалось, стали на метр шире.

— Человек за бортом! Человек за бортом, пеленг два-восемь-ноль, дальность тысяча пятьсот! — прозвенело с фор-марса.

Подняв бинокль, Брент увидел кусок фюзеляжа и хвост, все еще торчавший над водой с уцелевшими и вцепившимися в него людьми. К обломкам медленно направился «Флетчер».

— «Рубка — рубке»! — прокричал Фудзита. — Всех подобранных немедленно на флагман! — И потом зычным голосом: — Моряки, вы продемонстрировали настоящий боевой дух ямато! Банзай! Банзай!

— Банзай! — снова и снова разносился по кораблю крик, сопровождаемый сильными ударами тысяч ботинок по стали палубы.

Старик адмирал повернулся к американцам.

— Согласно вашим традициям, адмирал Аллен и энсин Росс, благодарю за службу! Отличная работа!

Несмотря на ком в горле, Брент ухитрился ответить:

— Благодарю вас, сэр.

Стоя бок о бок, американцы отсалютовали.

После торопливого ответа на приветствие Фудзита отдал распоряжение:

— Отбой тревоги. Установить ходовую вахту, готовность два. Командиров боевых частей жду во флагманской рубке в четырнадцать ноль-ноль.

Старик развернулся и медленно покинул мостик.

2

Когда Брент Росс вошел во флагманскую рубку, говорил Марк Аллен.

— Русские не поставляют Каддафи свои новые торпеды, адмирал Фудзита.

Брент быстро занял свое обычное место рядом с Алленом в тот момент, когда Фудзита согласно кивнул со своего кресла во главе длинного дубового стола. Большая каюта между флагманским мостиком и адмиральской каютой, в которой находились стол, дюжина стульев, многочисленные карты, вентилятор, громкоговоритель, закрепленная болтами на углу стола аппаратура связи с сидевшим за ней матросом, славила восседавшего на коне юного императора Хирохито огромным портретом на переборке за спиной Фудзиты.

— Да, адмирал Аллен. С этим, кажется, штаб может согласиться.

Брент с трудом подавил смех. Штаб! Какое странное смешение поколений, рас, национальностей собралось вокруг стола: он и пожилой Марк Аллен оба закончили Аннаполис как специалисты по языку и представляли военно-морскую разведку США; сотрудник израильской разведки полковник Ирвинг Бернштейн, бывший узник Освенцима, с жидкими седыми волосами, испещренным глубокими морщинами лицом и светлыми усами, являлся специалистом по шифрам, кодам и дешифровке; старший помощник капитан второго ранга Масао Кавамото, выпускник семидесятилетней давности Эта Дзимы — японского Аннаполиса, был сухой и тонкий, как бамбуковый стебель, словно его тело было сожжено до костей солнцем Атлантики; лейтенант Кэндзи Хиронака, адъютант, также выпускник Эта Дзимы, чей возраст отпечатался на лице, превратившемся в высохшую маску, покрытую морщинами и складками обвисшей кожи, со скрюченным позвоночником, сгорбившим его над блокнотом, где он дрожащей рукой рисовал иероглифы, время от времени хихикая над отдельными шутками; неуместно молодой командир БЧ оружия капитан третьего ранга Нобомицу Ацуми, черноволосый, с темными и блестящими, как отшлифованный оникс, глазами, всего лишь с несколькими морщинками в уголках рта, намекающими на его шестьдесят два.

Командир авиаотряда подполковник Йоси Мацухара в рубке отсутствовал.