Возвращение странницы

Теперь оставалось уже меньше десяти минут… меньше пяти… Шепчущая женщина ушла, и к конторке подошел старик. Анна передвинулась на освободившееся место и поставила сумку на конторку. Как и пальто, сумка была – или когда-то была – очень дорогой, но, в отличие от пальто, оказалась весьма потрепанной. Потертая темно-коричневая кожа была покрыта пятнами, кусок золотой буквы А отломился. Анна расстегнула застежку, вынула продовольственную книжку и положила перед женщиной за конторкой.

– Могу я получить другую книжку?

Мисс Марш взяла книжку, навела на нее бесцветный взгляд, приподняла брови и сказала:

– Это очень старая книжка – совсем устаревшая.

Анна наклонилась ниже.

– Да, это так. Видите ли, я только что прибыла из Франции.

– Из Франции?

– Да, я оказалась там заблокированной, когда пришли немцы. Мне только недавно удалось выбраться. Вы позволите мне получить новую книжку?

– Э… ну… не знаю, как бы мы смогли… – Она бросила беглый взгляд на обложку и прибавила: —…леди Джослин.

– Но мне ведь необходимо иметь продовольственную книжку.

– Вы остановились здесь?

– Нет, я здесь только проездом.

– Тогда я не понимаю, что мы можем сделать. Вам надо получить вашу продовольственную книжку там, где вы собираетесь остановиться на жительство… по крайней мере… я не знаю… у вас есть удостоверение личности?

– Да, вот оно. Мне повезло, подруга припрятала его для меня – и кое-какую одежду, а не то я осталась бы в лохмотьях, а из могилы в лохмотьях лучше не возвращаться.

Мисс Марш воззрилась на нее бесцветными глазами, потом нервно сказала:

– Я думаю, мне лучше спросить у мисс Клаттербек.

Мисс Марш соскользнула со стула и исчезла.

Минут через десять Анна вышла на улицу. Перед этим она заполнила анкету, ей выдали временную книжку на две недели и отдали старое удостоверение личности, которое надлежало держать при себе до того времени, когда будет выписано новое.

Она пересекла улицу и вошла в телефонную будку.

Глава 2

Миссис Армитедж подняла взгляд от пуловера образца ВВС, который вязала, и тут же упустила петлю. Женщина она была крупная, белокурая и в высшей степени добродушная. Она надела старый твидовый костюм, а потертую фетровую шляпку, как всегда, сдвинула на одно ухо. Свободная спица отвратительного ярко-розового цвета была воткнута в густую спутанную массу волос. Когда-то почти золотые, они находились ныне в переходном состоянии, перемежаясь прядями седины, что, пожалуй, больше даже подходило к ее веснушчатой коже, светлым глазам и большому мягкому рту. Твидовый костюм, очевидно, был когда-то грязно-горчичного цвета. Она бы первая признала, что он нарушает гармонию комнаты. Вполне в ее духе было бы сказать: «Но вы только представьте себе комнату, которая бы со мной гармонировала!»

Данная же комната была декорирована для Анны Джослин, когда та вышла замуж. Комната была по-шаблонному прелестной, со своим цветастым обивочным ситцем, голубыми занавесками и старинным фарфором – словом, в высшей степени подходящей для двадцатилетней новобрачной. На белой каминной полке застыли в грациозных позах фарфоровые фигурки, олицетворяющие времена года. Стоящий в угловом буфете яркий чайный сервиз своим тоном подхватывал и повторял оттенок штор. Грязно-горчичный твидовый костюм был здесь определенно не к месту, но его обладательницу это, так же определенно, не волновало.

Миссис Армитедж наклонилась к своей племяннице Линделл, которая сидела на коврике перед камином, подбрасывая в вялый огонь еловые шишки, и сказала в своей обычной манере, не в тему:

– Так или иначе, в войне есть один положительный момент – если бы нам пришлось сидеть в той ужасной кичливой гостиной, мне бы хотелось вопить, как тем девушкам, которые на днях написали в «Дейли миррор».

Лин наморщила носик и спросила:

– Каким девушкам?

Миссис Армитедж, вытянув из волос спицу, ответила:

– Тем трем. Им наскучила их работа, и они сказали, что им порой хочется вопить. Ну так я бы тоже вопила, если бы мне пришлось сидеть в комнате с семью люстрами и пятьюдесятью зеркалами.

Линделл послала ей воздушный поцелуй.

– Только с шестью, дорогая, – я вчера их считала, – и с тремя люстрами. Я совершенно согласна, но почему кичливой?

– Потому что сэр Амброз Джослин, который был дедом Анны и двоюродным дедом Филиппа, создал ее на деньги своей жены. Я полагаю, он сделал это, чтобы ее позлить, – они не ладили, ты ведь знаешь. Она его оставила, но он умудрился до этого соорудить гостиную и выстроить то ужасное северное крыло, и, полагаю, она почувствовала, что больше этого не вынесет, и убралась вместе с деньгами, пока он все не истратил, а не то Анне бы ничего не досталось, а Филиппу пришлось бы продать Джослин-Холт. Так что все к лучшему. О боже, я упустила петлю!

Лин хихикнула – это была милая крошка, стройная, бледная, сероглазая, с густыми мягкими темными кудрями – и дотронулась рукой до пуловера.

– Две, дорогая. Вам лучше не отвлекаться. Лучше дайте мне.