Возвращение в Атлантиду

Назавтра день прошел в бесконечных инструктажах и совещаниях с Дедалом, Стероном, штурманами, боцманами, инженерами… Координировались по маршрутам. По предварительным размышлениям было намечено несколько точек на известной земле, через которые должен пройти «Пасифик» и сухопутные проходчики с него в определенной последовательности. Это были местности на Западной, потом Восточной земле, затем на Юго-восточной, затем несколько точек в низинах Нанпу, и, в итоге, даже на Южной ледяной земле. Колосок надеялся, что память Эллы Кансаси всколыхнется при виде знакомых мест, иначе… Иначе найти Страну Снов не представлялось возможным.

Ранним утром перед отходом корабля с рейда Колосок пришел к отцу в спальный зал, но отца там не встретил – кровать была застелена шелковым бельем, словно и не разбирали ее вовсе этой ночью. Слуга-дневальный подтвердил – Тритон не ночевал, он в тронном зале, и попросить его последовать ко сну никто из слуг так и не решился. Колосок понимал отца – он и сам заснул с трудом, ворочаясь и не в силах прогнать картинки возможного будущего, мелькающие перед глазами.

Отца он обнаружил сидящим на троне в полном одеянии монарха, с трезубой короной на голове и клюющего носом в мрачном настроении. Колосок подошел, преклонил колени перед троном и взял отца за руку, лежащую на подлокотнике.

– Отец… Ты все еще считаешь мои идеи насчет Страны Снов сумасбродными?

– Время покажет, Колосок. Время покажет, – сипло ответил тот, устало снимая корону с головы. – Ты знаешь, насколько снизился авторитет Атлантиды как миротворца в окружных землях? У нас нет флота, у нас под угрозой Оз, и у нас нет будущего…

– Ничто не остается неизменным, отец. Помнишь наши гимны? Наши старые мудрые гимны, на которых взросла Атлантида? Стерон не скупился на настойчивость, когда учил меня! – по лицу Колоска промелькнул озорной лучик улыбки. – «Дитя восходящей Луны» говорит нам:

Восходите вверх, шаг за шагом вверх,
Выверяя путь. Там где луч блестит
На вершинах злых белоснежных льдов,
Будет ваш привал, будет краткий миг
Перед взлетом вверх, перед новым днём.

Не смотрите вниз, нет пути назад.

Всё, что есть у вас, превратилось в прах
В миг, когда рассвет на твоей щеке
Прочертил судьбу розовым мазком.
Там, внизу, теперь не благой уют —
Там руины снов и беспечных дней.
Ни в камнях, ни в вас постоянства нет,
Либо зубы сжать и ползти наверх,
Либо дух уснет и остынет плоть…

По лицу Тритона прокатилась слеза и затерялась где-то в густой бороде.

– Я буду скучать, сын. И еще… я не сделаю наследником ни Тора, ни кого-то другого, пока ты не вернешься с любыми известиями. Сделай честь мне, вернись невредимым…

Колосок ничего не ответил, а только приложил свой лоб к прохладной руке Тритона.

– Отец, ты говоришь, словно завтра наступает смерть твоя. Тебе пятьдесят лет, мускулы еще не ослабли, болезнь не разъедает тело. Зачем же говоришь так? Это тревожит меня, думаю, тревожит и Тора.

– Колосок, я тоже знаю строки, что ты прочитал мне. И не первый день понимаю, что я и та старая Атлантида, что я помню – остались позади. Будет другая, могущественная или преклонившая колени, светлая или в сумерках, но никогда не будет ее такой же как сейчас, застрявшей во времени. Я – прошлое и настоящее великого Острова, но ты – его будущее. Иди сынок. Я давно должен был позволить Атлантиде иметь будущее…

Тритон поднялся, поднял Колоска, и они без слов вышли из тронного зала, по которому, одинокому и затемненному, гулко разнесся звук их шагов.

– У меня есть четыре часа, чтобы не опоздать к отплытию. Сон догоняет меня теперь, – с улыбкой сказал Тритон, похлопав Колоска на плечу. – Извести меня, когда будешь выходить на корабль, поеду вместе с тобой.

Наутро Колосок и посвежевший Тритон подъехали к парому на торжественной шестерке ксиланов, на рога которых были надеты венки цветов.

Колосок выпрыгнул из повозки, повернулся, чтобы пропустить отца, но тот не двинулся с места. Серьезный, суровый, величественный, он сидел с прямой спиной и развевающейся по ветру бородой, не поворачивая головы. Теперь это был царь, а не отец. Наконец, Тритон медленно развернул голову в сторону Колоска, и кивнул головой.

– Да будет попутный ветер в твоих парусах! – изрек он очевидно церемониальную фразу, несколько нелепую в данных обстоятельствах, поскольку на парусах класс восьмой не ходил. – Иди!

И сделал небрежный жест рукой в широком рукаве.