Возвращение в Египет

Разные способы очищения человека, разделения в нем добра и зла. У Гоголя — самосовершенствование. Сначала вниз, круг за кругом, до дна ада, до самого Коцита, который есть чистое зло. Эту часть дороги мы уже прошли в «Мертвых душах». Оттуда, трудясь, работая над собой, как бы ни было тяжело, — путь наверх, обратно к Богу. Через Чистилище в Рай. На этой очень опасной тропе Гоголь был готов стать нашим проводником, сначала Вергилием, потом, когда грех, как короста, начнет опадать с душ, — и Беатриче.

Другой путь — Исход. Уйти, бежать, не оглядываясь, как Лот с семейством из Содома. И дальше в Земле Обетованной под страхом смертной казни никогда не мешать божественное с тварным. Зло сильнее добра, одна его ложка, как деготь, губит бочку меда. Разрыв должен быть окончательным и бесповоротным. И между — не Чистилище, а широкий ров. Так, чтобы кто тебя ни искушал, не перепрыгнешь, и руками, сколько ни тяни, не дотянешься. Впрочем, необязательно бежать самому; если есть силы, грех с Божьей помощью можно и изгнать от себя.

Отец Александра II император Николай I смотрел на дело трезво. Дворянство он ненавидел по многим причинам. Считал, что привилегии этого сословия — в числе их и право владеть христианскими душами — получены незаконно. Люди, обязанные монарху, давшие ему все мыслимые обеты, они, стоило возникнуть затруднению, не спешили на помощь, наоборот, стояли в стороне, дожидаясь новых подачек, при необходимости беря наместника Бога за горло, и сами организовывали фронду. Дворяне шантажировали государство его слабостью, себе во благо ее использовали, то есть, как считал Николай, были сословием, враждебным порядку. Он боялся и презирал дворянство за то, что на Сенатской площади оно подняло руку на него, помазанника Божьего, но в не меньшей степени, что замешало родных его братьев Александра и Константина в убийство императора Павла I, наложило печать отцеубийства на всю их семью до скончания времен.

По этой причине дворянства — тут Ференц прав, — сколько ни искать, нет в формуле «православие — самодержавие — народность». То есть за все его вины Николай I вычеркнул дворянство из Табели о рангах русской власти, признал его ненужным, вредным, тем самым обрек на заклание. Правда, в отличие от большевиков, он не думал об изгнании, скорее об уравнении в правах, растворении в других податных сословиях.

Дядя Ференц — Коле

К 1861 году дворянское землевладение было настолько скомпрометировано, что помещики без нажима, даже с энтузиазмом согласились дать крестьянам волю и землю. Дворянские губернские собрания одно за другим поддержали все важнейшие положения реформы. Конечно, шестьдесят первый год — перелом, и все-таки, Коля, я думаю, что пик любви монархии к народу падает на два последних царствования — Александра III и его сына Николая II. Об этом романе и о том, что он — на века, власть не поленилась объявить всем и каждому. Лучше другого получалось — архитектурой. Сначала Александр III вынес приговор петровской эпохе: посреди Петербурга, над местом гибели отца, жесткой рукой поставил храм Спаса на Крови — бездарный извод Василия Блаженного. Потом на улицах, площадях обеих столиц под его водительством русский стиль объявил войну упадническому модерну.

В свою очередь, Николай II стал патроном «Союза русского народа» и вместе с супругой Александрой Федоровной сделал из своего двора некое подобие царских палат XVII, а то и раньше веков. Окружил себя старцами и старицами, юродивыми и кликушами. Любовь, о которой я говорю, знала лишь один кризис. После поражения от Японии, когда народ заволновался, принялся стрелять на улицах и жечь имения, Николай II поверил Столыпину, дал себя убедить, что наивозлюбленнейшая часть его подданных — крестьянская община — спуталась с революционерами, ходит и ходит налево. Так погрязла в грехе, что на путь истинный ее уже не наставишь.

Оклеветав «мир», Столыпин выманил Высочайшее разрешение отделить овец от козлищ и с последними не церемониться. Как тебе известно, через семь лет Николай понял, что деревню «обнесли», и раскаялся, но было поздно. Столыпину он предательства не простил. Когда тот, смертельно раненный Богровым, умирал в киевском госпитале, Николай даже не зашел с ним проститься. В общем, целый век дворянство отступало по всем направлениям, а потом долгая война наконец дала ему шанс. Как мы оба знаем, в феврале семнадцатого года генералы, командовавшие фронтами, вынудили Николая II оставить престол. Но это была пиррова победа. Полугода не прошло, как народ, и теми, и теми боготворимый, решил, что настало время разбрасывать камни.

Дядя Святослав — Коле