Возвращение в Мальпасо

– Оля, – представилась вторая девушка, высокая блондинка в темно-синем костюме.

– Суды были? – спросил я, кивнув на ее одеяние.

– Весь день!

– Успешно?

– Более чем. Без задержек оба. Это – успех!

– Согласен, – ответил я, хотя был не совсем в теме. – Что пьете?

– Я – пиво. – Оля взглянула на кружку Остаховой, по стенке которой красиво скатывалась темная капля «Гиннесса».

– А я – коньяк, – заявила Аня.

Остахова фыркнула:

– Коньяк? В пабе?

– А что? Я же тебе не курица – клевать пшено, пусть даже и в жидком состоянии. Виноград еще куда ни шло.

Теперь фыркнул я:

– Ячмень же вроде? В «Гиннессе», по крайней мере…

– Так ведь тоже злак. Какая разница?

– Лиса и виноград? – сдался я

– Типа того. Давай «Мартель», а, будь другом…

Я сделал заказ.

Так, в веселье, пустой болтовне и словесном пинг-понге, вечерок подкатил к экватору. Мы с Ольгой обсуждали земельное законодательство Питера, с которым я чуть-чуть познакомился в последнее время, а Аня что-то рассказывала Кире. И тут я обнаружил правую руку Натальи на своем бедре и примолк, потеряв нить диалога. Она же как ни в чем не бывало продолжала смеяться над шуткой Ани. Мой взгляд плавно переместился с ее смеющегося красивого лица вниз, на ноги, и, едва задев плавную линию бедер, остановился на скорпиончике, едва видимом из-за деревянных хитросплетений ножек стола. Все заботы отошли на второй план, скрывшись в тумане моего влечения к ней. Рука моя плавно заскользила вниз и через секунду встретилась с ее ладонью. Пальцы наши начали переплетаться в клубок, но тут громко брякнул СМС-сообщением мой смартфон.

«Фартовый мальчик, фартовый мальчик, фартовый мальчик», – забасил у меня в голове батя, а я, разомкнув это кольцо Нибелунгов, взялся за телефон. Вторая рука была занята кружкой «Гиннесса», и этот союз я никак не мог разорвать.

Писала Маринка: «Юра, я на завтра взяла билет. Крыска Олеговна отпустила на неделю. Прибываю в 8.40. В воскресенье. Встреть, а?»

Туман рассеялся. Я ответил: «Конечно, дорогая». И чуть отодвинулся от Остаховой. Та продолжала смотреть прямо, слушая ребят, словно не замечая происходящее.

Звякнула еще одна СМС: «Я вопрос задавала, помнишь? Есть ответ? Или желание?»

«В работе, милая, – ответил я, – не самый простой вопрос…»

Остахова, похоже, поставив на мне крест, начала приставать к Анне, прося ее прочесть что-нибудь, а Оля, возвращаясь из туалета, зацепилась за какую-то компанию напротив нас и осела там, смеясь над чем-то с высоким темноволосым парнем.

Павлова, строго оглядев нас, заявила, глотнув «Мартеля»:

– Одно.

– Конечно, – поддакнула ей Остахова.

– От лица моего коллеги и, похоже, музы Миши Вайсмана.

Вчера утром возле синагоги
Вы ко мне даже не подошли.
Ерунда. Буду мариновать миноги.
И есть поварешкой щи.
Но как же в последнюю Хануку?
И этот ваш взгляд? И ноги?
И как я держал вас за руку…
Ерунда. Буду мариновать миноги.

– Нефиговая у тебя Терпсихора, – заявила Наташка.

– Да уж, – чуть покраснев, ответила Аня, – Вообще, Эрато – муза любовной поэзии, слышь, Остахова? А, Миша Вайсман – моя офисная муза. А Терпсихора танцует.

Вернулась за стол Оля:

– Ребят, я, наверное, к Владу пересяду, не обидитесь?

– Начинается… – засмеялась Аня. – Хотя бы раз для интереса что-нибудь новенькое, а…

– А это что – не новенькое? – возмутилась Оля. – Глянь на него. Такого у меня еще не было…

– Да, дорогая, я как раз об этом и толкую… Давайте проголосуем! Кто за то, чтобы Ольга Алексеевна Липницкая осталась за нашим столом веселить всех искрометным юмором?

Поднялась одна рука – Кирилла, я же продолжал переваривать стишок, молча поглядывая, как пена расползается по стенкам моей кружки, а Остахова ковырялась в телефоне в поисках номера такси. Время шло к девяти вечера.

– Один – за, – продолжила она. – Хорошо, а кто за то, чтобы она отправилась за стол к некоему Владу и его веселой компании, проведя скучный, конечно же, вечерок, но, возможно, веселую ночку? – Подняла руку сама и закончила: – Пусть хотя бы у кого-нибудь будет веселая ночка. – И позвонила в «ТаксивичкоФ».

Так за полчаса вся наша компания рассосалась, сократившись до двух человек: Павловой и меня. Оля все-таки пересела к Владу, а через двадцать минут они исчезли в неизвестном направлении, а Остахова укатила на такси, сказав на прощанье, что все, кому надо, помнят ее домашний адрес. Что он тот же, неизменный, как некоторые нормативно-правовые акты Санкт-Петербурга. Кира же исчез вообще незаметно, не попрощавшись, и я, взглянув на Аню, прямо спросил ее:

– А ты как планируешь скрашивать ночку?

Она же, не смутившись ни на секунду, ответила:

– Как обычно. Крутов через полчасика подгребет со съемок – и поедем скрашивать друг другу и вечерок, и ночку. А ты, Юрий Юрьевич?

Я чуть задумался над вопросом, а потом рассказал ей о своих приключениях здесь. И о Соломатиной. И о нашей игре. И о ее вопросе. Аня рассмеялась: